Майра неуверенно кивнула. Кайлес проклял тот день, когда он вообще заинтересовался этим чудом.

– Тебя чему-то учили?

Моргание в ответ.

– Ты год ходила в женскую школу. У вас там должен был быть этикет, – Кайлес жестом обрисовал нечто невидимое, – танцы, манеры.

– У нас первый год в основном медитации были, – ответила Майра, расслабляя стойку, отчего руки опять поползли в карманы брюк.

Кайлес тяжко вздохнул, хотя придраться было не к чему. Правило «Первый год все силы на пробуждение дара и минимум занятий» действовало одинаково для всех, вне зависимости от пола.

Он вернулся за стол.

– А этикет… – Майра сморщила носик, качнулась с пятки на носок, низ кителя встопорщился от запихнутых в карманы брюк рук. – Я сбегала с занятий. Неинтересно было.

Фразу «Оно и видно» Кайлес проглотил. Зато стало понятно, почему девчонка столь легко вписалась в среду курсантов. Только вот вписаться в группу менталисток… Ей будет нелегко. И все закончится чьими-то спаленными мозгами…

– Вы меня видеть хотели, – напомнила девочка.

Кайлес вынырнул из видения себя на рудниках после трагической гибели студентки. Стиснул зубы. Третий в чем-то прав, паршивый из него наставник, но сдаться, не попробовав, мешало родовое упрямство, а еще полный восхищения возглас Шестого: «Вы будете преподавать в академии? Супер! Вы меня очень многому научили за эти годы. Из вас выйдет лучший наставник на свете!». И отступать после этого почему-то не хотелось.

– Да, вызывал. – Откинулся на спинку кресла, прищурился, выстраивая в голове новый план. – На праздники едешь со мной в Третий тэорат. Сестру можешь взять с собой. Твой дед вряд ли отряхнет пепел и заявится во дворец, хотя у него есть такое право.

– Я бы хотела остаться здесь, – тихо заметила девочка.

– Я бы тоже много чего хотел, – согласился лорд, – но корона требует от нас подвигов. И не бойся, там будет твоя любимая ассара, Шестой и все их семейство. В обиду не дадут. Но у меня есть условие.

– Какое? – напряглась Майра.

– Твоя сестра носит контур. Ты знаешь об этом?

Кивок.

– Твой дед, скорее всего, попытается вернуть тебя домой, и для этого ему потребуется лишь один маленький срыв в присутствии королевской семьи.

Майра побледнела, отступила, и Кайлес ощутил себя чудовищем.

– Ты мне веришь? – спросил, поддавшись порыву.

Девочка не ответила – только смотрела на него, не отрываясь.

– Не веришь, – констатировал Кайлес, вздохнул и продолжил: – Но это не меняет того, что ты должна будешь сделать, если хочешь выйти за эти стены или если хочешь продолжить здесь учиться, не скрываясь под чужой личиной. Контур, моя юная леди, и твои манеры.

– Контур? – переспросила Майра, прикрыла глаза, сдерживая дыхание, потом торопливо заговорила: – Я думала об этом: если он может сдержать пламя, то поможет и мне. Я согласна.

Кайлес подумал, что не зря связался с девчонкой. Пережитое заставило ее повзрослеть и научиться искать выход там, где другая бы давно билась в истерике. Впрочем, истеричек у него и так скоро прибавится.

– Манеры, – напомнил о втором условии. – Мне нужна леди, а не курсант.

Майра вздохнула. Вытянула руки из карманов. Выпрямилась. Расправила плечи.

– Тростиночки из меня не получится, но я постараюсь.

Кайлес хмыкнул: у девчонки еще и чувство юмора есть. Лорд Тигрельский полный дурак. Такую внучку хотел загубить…

– Тогда я буду рад встретить вас во дворце, госпожа Майра, – склонил голову и махнул рукой в сторону двери: – Свободны, курсант.

Праздник Сердца зимы. Дворец Третьего тэората.

Харт отмахнулся от надоедливо кружащей снежинки, с раздражением подумав, что рановато начали: до бала еще девять дней. Но зима в этом году выдалась серой, бесснежной и тоскливой, и потому детвора отрывалась на иллюзорном снеге или на таких вот узорчатых проказницах.