Путь, который мы должны были сократить переходом реки, остался прежним из-за моего казуса. Если я правильно понял Олега, то мы должны были войти в село к вечеру, как изначально планировали. Оставшаяся дорога прошла без каких-либо приключений. Мы просто шли вперед, пейзаж практически не сменялся, бегунок вел нас глухим лесом, ни животных, ни посторонних звуков, ни признаков присутствия кого-либо еще. Все это меня устраивало вполне. Весь день Олег периодически сверялся с картой и корректировал маршрут.

Когда начало смеркаться, лес внезапно закончился. Мы вышли на поляну и увидели в паре сотне метров от нас большую деревню. Одноэтажные деревянные дома на земле из крупных бревен и с высокими крышами. Я видел такое вживую первый раз в жизни. Признаков присутствия людей мы также не обнаружили, света в окнах не было, как и дыма из труб. Олег встал на колено и начал осматриваться через бинокль, после чего, грустно выдохнув, протянул его мне. Немного замешкавшись, я подхватил прибор и начал смотреть в него. Мое удивление сменилось разочарованием: почти все дома были разрушены временем настолько, что зайти в них не представлялось возможным, заборы лежали на земле перед участками.

– Что-то мне подсказывает, что мы ничего тут не найдем, – разочарованно сказал Олег.

– Раз уж дошли, стоит попробовать, – ответил я.

– Эта само собой – я так, мысли вслух.

– Идем, – сказал я и уже встал с колена, но был остановлен.

– Нет, углубимся в лес, переночуем и на рассвете пойдем, через час будет совсем темно, ночевать там я не хочу, как и проводить поиски ценного в темноте.

Я молча кивнул. Мы ушли назад в лес, достаточно далеко, чтобы костра из ямы не было видно. Вторая ночь в лесу прошла без приключений, мы продежурили по очереди, а утром Олег разбудил меня. И мы выдвинулись на поиски.

Мы продвигались к селу, низко согнувшись и очень медленно. Высокая трава полностью скрывала нас. Подойдя к первому разрушенному дому, Олег велел мне ждать на улице, а сам перешагнул через лежащий на земле рассохшийся и сгнивший деревянный забор, заглянул внутрь дома, какое-то время простоял на пороге, затем медленно зашел внутрь. Я оглядывался по сторонам, периодически глядя в дом. Олег появился на пороге очень быстро.

– Там все сгнило, заходить боюсь, может рухнуть в любой момент, пола нет, ничего нет, дом обчистили уже на сто раз, – сказал он.

– Идем дальше?

– Да, со стороны леса, на улицы пока не высовываемся.

Мы продолжили поиски, но почти во всех случаях они заканчивались одним и тем же. Дома разваливались, и заходить туда было опасно для жизни, а изнутри все было давным-давно вынесено. Осмотрев все крайние дома, которые были ближе к лесу, и обойдя «Майское» вокруг, все, что мы смогли найти, это: отсыревшую пачку спичек, консервы без этикетки неизвестного происхождения, железные вилки, ложки и столовый нож, а также нашу пока что самую ценную находку – ржавые, но по-прежнему острые гвозди. Очевидно, что следовало углубиться в село: на центральной улице виднелся бывший магазин и еще пара десятков домов, более или менее уцелевшие.

Мы немного расслабились: очевидно, что село было абсолютно безлюдным. Решили разделиться, чтобы успеть до темноты. Олег рассказал, что во многих домах есть подполы, и в них тоже нужно обязательно заглядывать, а также велел не забывать про амбары на заднем дворе. Мы разошлись.

Я подошел к первому дому. Он был большой и красивый и после нашей землянки казался мне просто огромным. Дверь, обитая яркой красной тканью, покосилась и висела на одной петле на уровне моего колена. В нашей землянке была обычная деревянная дверь высотой чуть больше метра, выпиленная ручной пилой из упавшего многовекового дерева. Я машинально вынул из поясного чехла нож и быстрым движением срезал ткань, представляя, как украшу ей дверь в свое жилище. Свернув ее в несколько раз, сунул за пазуху.