– Почему?

– Начинает смеркаться, через пару часов будет совсем темно, нам еще нужно высушить всю твою одежду.

Мы углубились в лес настолько, чтобы не был заметен костер. Олег выкопал яму и соорудил над костром импровизированную сушилку для одежды, натянув веревку на деревья. Он дал мне кофту и шорты из своего рюкзака, чтобы я не остался полностью голым, закинул свою обувь и брюки на веревку, после чего сел на рюкзак, поделившись со мной своей едой. Мы решили спать по очереди. Олег велел мне сушить свою одежду и охранять нас до тех пор, пока догорает самое большое полено в костре, после чего разбудить его и поменяться местами. Не дожидаясь моего согласия, которое было как бы по умолчанию, он достал подобие спального мешка, сшитого из нескольких теплых курток, залез туда и моментально заснул, оставив меня наедине с собой.

К этому времени уже окончательно стемнело, я придвинулся к костру поближе, чтобы ощущать жгучее тепло, исходящее от ярких языков пламени. В лесу слышалось движение, вдалеке ходили дикие животные, я не видел их, но отчетливо слышал хруст веток и разные звуки. Это чувство уединения с природой было несравнимо с тем, которое я испытывал в поселении: землянки из толстых деревьев с массивными дверями и маленькими окнами внушали чувство безопасной, подсознательно я понимал, что даже если кто-то большой решит зайти к нам, то я всегда могу спрятаться и переждать. Здесь же мы были настоящим анклавом среди царства диких животных, а костер – нашей единственной защитой. Когда я был маленьким, часто сидел у ночного костра в поселении с дежурным, мне нравилось это до безумия. Мы сидели, говорили о жизни, меня хватало от силы на час, после чего я уходил в дом и засыпал. Все было просто замечательно до одного случая.

Мы дежурили с покойным ныне дядей Мишей, ему было за сорок, а мне не больше десяти. Пили чай, он рассказывал мне о всяких тонкостях ночного леса. Но в какой-то момент затих, потом, после непродолжительного молчания, взволнованным голосом велел мне бежать в дом и запереть дверь на засов. На мои просьбы рассказать, что происходит, он лишь повторил свой приказ. Утром его нашли растерзанным неподалеку от крайнего в поселении факела. Взрослые тогда говорили, что это медведь, скорее всего, бешеный. Дежурства усилили на несколько месяцев, но инцидентов больше не было, и мы вернулись к обычному укладу. С тех пор я не люблю ночной лес.

Я все больше погружался в свои мысли, в детство и даже не заметил, как указанное мне полено догорело. Подкинув еще дров, я тихонько ткнул Олега в плечо рукой.

– А?! Уже? – спросил он сонным голосом из закрытого спальника.

– Догорело, – шепотом ответил я.

– Вещи высохли?

– Да, – сказал я, потрогав их.

– Принято, иди спать.

Дважды предлагать не пришлось, я запрыгнул в свои сухие и теплые от костра вещи и, забравшись в спальник, моментально уснул. Сколько я спал на самом деле, не знаю, но когда Олег разбудил меня, мне показалось, что я не успел даже закрыть глаза. На улице уже начинало светать, бегунок тушил ногами почти догоревший костер. Мы позавтракали и отправились в путь.

Из-за моей неосторожности мы были вынуждены экономить еду. То ее количество, которого нам должно было спокойно хватить на всю вылазку, сократилось в два раза. Олег, конечно, ничего мне не говорил и молча делился едой, но я чувствовал, что он недоволен. Мне однозначно надо было исправиться, найти что-то ценное, потому что вернуться в поселение, где все будут знать, как я в единственный свой выход утопил рюкзак с провиантом и чуть не уплыл по реке и при этом ничего не нашел, я не мог. К тому же мне хотелось получить лестные рекомендации от бегунка, чтобы вновь претендовать на подобные вылазки.