– Глупости! Каких своих? Во-первых, я не помню никого, с кем был прежде, а, во-вторых, столько лет прошло. Я тоже к тебе привязался, Тимофей Леонидович. Никуда я от тебя не денусь. Ты лучше скажи, что с тобой? Про сердце говорил Татьяне?

– Нет и не буду. И тебе не позволю.

– Это еще почему?

– У нее хлопот хватает, а от старости таблеток не существует.

– Тимофей Леонидович! – наш разговор прервал голос Степы.

– Тьфу ты, черт! Чего подкрался? – вздрогнув, ответил он.

– Олег с Семой вернулись с вылазки. Отдыхают.

– Нашли чего?

– Нет, пустые.

– Опять… Ладно, пусть отдыхают, вечером подготовь карту и труби собрание. Подведем итоги, что у нас осталось, – задумчиво сказал старейшина.

– Тебя это тоже касается, – добавил он, похлопав меня по плечу, после чего ушел, оставив меня одного.

Просидев на берегу и наблюдая за гребнями, скользящими по поверхности воды, я наконец-таки вспомнил, что пришел сюда проверить сети. Улов оказался небольшим, но на несколько дней вполне себе. Сбросив часть рыбы в большой самодельный садок, сделанный из сетчатой ткани неизвестного происхождения, я переустановил сети, и прихватив несколько крупных рыбешек, отправился к кухарке. Бегунки лежали в небольшом теньке под деревом и жадно пили воду. Их не было несколько недель. Я молча махнул им рукой, проходя мимо.

– Теть Оль! Держи рыбу, – сказал я, протягиваю связку.

– Ишь ты, большие какие – сказала она, вытирая пот со лба и бросив в мою сторону мимолетный взгляд.

Положив рыбу, я открыл крышку погреба, который был рядом с одной из землянок, и, убедившись, что грибов там не очень-то и много, взял железную корзинку с пластиковыми ручками, перемотанными изолентой в несколько слоев, пошел в лес. Всю прошлую неделю шли дожди, и грибов оказалось достаточно много. Капканы, вьетнамские ловушки и растяжки с пустыми консервными банками находились в паре десятков метров от поселения, располагались полукругом, от одного берега реки до другого и постоянно менялись. Я никогда не брал новый план, потому что за все эти годы научился замечать их. Игорь даже иногда звал меня показать свои творения, чтобы посмотреть, как быстро я смогу найти их расположение.

Преодолев последние ряды, я оказался в глухом и диком лесу. Животных здесь было немного, но я всегда носил с собой старый железный свисток и нож: таковы были правила для уходящего в лес в одиночку. При случайной встрече с людьми также надо было свистнуть в свисток, Игорь со старейшиной должны были прийти на звук, но ни в коем случае нельзя было вести чужаков в поселение. Я знал все наши правила наизусть, но ряд из них знатно устарел, мы не слышали никогда, да и не видели признаков присутствия других людей.

Не так давно я прочитал книгу, название уже не помню, там люди, спасаясь от конца света и пришельцев, которые напали на землю, спрятались в подвале дома и всю жизнь жили там, обустроили быт, соблюдали правила, а в конце оказалось, что они были частью эксперимента, и никто на планету не нападал и конца света не было. Эта книга наложила на мое сознание двойственный отпечаток. С одной стороны, она показала, что соблюдение правил – важная составляющая. А, с другой – я с тех пор не переставал думать вот о чем: а что, если мы тоже часть какого-то похожего эксперимента, и не было никакого конца света, и все, кроме нас, сейчас живут своей цивилизованной жизнью, о которой я знаю только из книг. Я ведь родился уже после всех событий. Грамоте и чистописанию меня учил старейшина, он же обучал меня арифметике, физике, химии и основам безопасности выживания, считая последний предмет самым важным.