Они вошли.
Щенок встал в дыре, где раньше была дверь, где теперь не осталось даже воспоминания о закрытости и защищенности. Он смотрел в спины удаляющимся Парню и Охотнику, слегка сощурив вечно слезящиеся молочные глаза и, мотнув головой, медленно, не торопясь, лег. Щенок занял собой весь дверной проем, его передние лапы, на которые он опустил мощную теперь узкую морду с тускло светящимися глазами, выступали наружу и закапывались в пыль. Его хребет касался верхнего косяка. Длинный пушистый хвост заметал следы ушедших смертных во всем холле.
Щенок остался один на один с открытой дверью, луной над небом и опустившейся ночью за дырявой стеной.
– Дом, – фыркнул он, и из его влажного носа вырвалось облако жаркого пара, а с алого мясистого языка начала капать желтоватая гнойная слюна. – Скажешь тоже.
Охотник замер и со сдерживаемым любопытством изучал ступеньки. Конечно, он знал, что такое лестница. Он видел такие в деревянных домах: скрипучие, но надежные. Он взбирался по шатким лестничкам на сеновал. Он сотни тысяч раз босиком полировал каменную кладку ступеней в храме Охотников. Он даже горы проходил по лестницам. Но эта была какая-то странная. Она шла вверх и обрывалась. А там, если изогнуться и заглянуть, можно было увидеть, что она снова шла вверх и обрывалась.
Вверх. Обрыв. Вверх. Обрыв.
Лестница не вела ни в коридор, ни в комнаты, ни к другим лестницам. Просто на пустые каменные площадки с дырами в стене. Куда такая лестница могла привести?
Да только к падению.
Возможно, это им было нужно.
Возможно, это их благодать.
И Охотник ступил на первую каменную ступень. Только потревоженный песок зашуршал – ушедший далеко вперед Парень с душой змеи не оставлял следов. Охотник покачал головой и принял решение.
Он бродил по этим пустым площадкам и собирал. Тут кусок бумаги оторвал от стены. Тут нашел книгу со странными значками на страницах. Тут целую ножку от стула.
Охотник знал, что такое этажи. И на каждом он оставлял небольшой костер.
Потому что огонь ночью – это безопасность.
Парень с душой змеи нес свое предназначение на руках, на плечах и на сердце. Он до сих пор удивлялся, что в этой слабой жалкой смертной форме бьется его сердце, что иногда оно диктует ему решения и забирает воспоминания. Но он продолжал идти, держа Девочку с белым лицом на руках. Парень пробирался сквозь дыры в стенах и заглядывал в помещения, которые раньше были жилыми.
Парень тихим шепотом, одними губами озвучивал мягкие движения рук Девочки.
– Да-да, кажется, это был ковер, видишь, возможно, даже красный, так странно, я много тысяч лет не видел красного. Что говоришь? Охотник? Точно же! Его ужасное одеяло! Где он только взял эти красные нитки! А тут осталась даже… дверь? Да, дверь. Интересно, что за ней. Комната. А вот это вот? Нет, давай по буквам. Д.И.В.А… ааа! Мягкая кушетка! Диван! Такой странный! Нет, не трогай его. Он уже заплесневел. Направо? Давай. Что это? Кажется, хозяйская спальня и, смотри, настоящий шкаф. Может найдем тебе новое платье? Ну зачем обязательно белое, ты же не в Ордене больше, давай хоть какое, скоро сезон сменится, а у тебя платье тоньше тюли. Погоди, может, и пару рубашек найдем и… о…
Парень с душой змеи замер.
Перед ним висело зеркало.
Он увидел себя. Он так не хотел этого, но вот он тут. Стоит и наблюдает, как медленно опускает тонкую фигурку Девочки на пол.
Она похлопала его по плечу теплым жестом. Прижалась осыпавшимся лбом к спине на секунду: “Я тут”. И медленно двинулась в следующую дверь.
Девочка с белым лицом стояла в ванной комнате. Она усталым взглядом осматривала пыльную плитку на стенах, разбитые баночки на полу. Кончиком пальца в перчатке коснулась флакона духов незнакомой женщины – там все еще плескалась ароматная жидкость, законсервированная в стекле. Девочка с белым лицом позволила себе скрытую под гримом улыбку, подумав о мумиях.