– Вы того, – сказал щенок, поднимая морду, – идите. Я догоню, – его шерсть была алой. Он сыто икнул.

Охотник, Парень с душой змеи, Девочка с белым лицом и Щенок со сломанным хвостом стояли, задрав головы вверх. Перед ними посреди выгоревшего поля высилась дырявая стена.

На плече Охотника висела гирлянда из на удивление жирных тушек крыс – видимо, они питались либо собратьями, либо не здесь. Желудок Охотника уже даже не урчал, он рычал, словно старый демон. Они так долго шли без отдыха. Они не позволяли спать себе. Не позволяли сомкнуть веки Девочке. Они только шли. Охотник все обещал им, что Город рядом, но на самом деле он знал только одно: они окружены и в безысходности.

И вот в середине ничего стоит стена.

– Что это? – спросил наконец Охотник. Он понимал, что зря они остановились. Ведь больше они не смогут сделать ни шагу.

– Сыр? – предположил Щенок басом.

Охотник слегка склонил голову набок и, не смотря, спросил Парня.

– Что такое сыр?

– Твердое молоко с солью, – пожевав губами, ответил тот. – Нас кормили им пару месяцев назад на ферме, помнишь?

– Нет.

– Демон отравил колодец и утаскивал к себе жителей.

– Ах этот… Не, тогда точно не сыр. Там он белый и мягкий и… ну… небольшой.

– Мы ж не знаем, сколько он тут стоял, – Щенок вяло чухал мягкой лапой ухо. – Может, вырос и того… зачерствел.

Парень с душой змеи прикусил кончик своего большого пальца. На зубах остался лоскуток прозрачной чешуйчатой кожи. Его тревожило какое-то далекое воспоминание. Он знал, что это. Он должен был знать. Он не помнил. Вместо ответа к нему врывались непрошенные образы его прошлых жизней, тех, где не было этой Девочки с белым лицом и тех, где не было Охотника с потухшим от усталости взглядом. Парень опустил глаза. Охотник поклялся, что когда-нибудь убьет его, Парня. Оставалось только надеяться, что они успеют дойти до безопасного Города. Вообще до какой-нибудь безопасности, потому что сейчас они стояли открытые, как на ладони.

Парень вздохнул и решил обойти эту стену – может, ответ таится с другой стороны?

– Это куб, – сообщил Парень.

– Дырявый? – уточнил Охотник.

– Такой же, – подтвердил Парень.

– Бесполезная постройка, – хмыкнул Щенок.

Девочка с белым лицом внимательно скользила взглядом черных глаз по стене, она подмечала каждое отверстие, каждую трещину, каждый выступ. Девочка приоткрыла выкрашенные белым гримом губы, и небо увидело ее опаленный черный зев. Пальцем в черной перчатке Девочка прикоснулась к стене и ладонью по-паучьи поползла вверх, изучая симметричный странный узор. Краем уха услышав знакомое слово, Девочка ударила ладонью себя по лбу, с него посыпались белые хлопья, оголяя намек на кожу под плотным покровом краски. Она сложила руки – пальцы к пальцам – подняла их углом над головой и замерла.

Порыв сухого горячего ветра всколыхнул толстые темные косы Девочки.

Щенок передумал и опустил лапу.

Охотник перевел уставшие серые глаза на маленькую тощую фигуру в некогда белом платьице, замершую на фоне бесцветной стены. Ее черные глаза остекленели.

– Дом, – тихо произнес Парень. – Она говорит, это дом.

– Безопасность? – слабо уточнил Охотник.

– Очень сомневаюсь, – честно ответил Парень, но все же двинулся к Девочке, раскрывая ей навстречу руки. В последнее время она совсем ослабла. Она стала тенью тени. Ей нужен был сон. А им – чтобы она не спала.

Шаркая и поднимая пыль, след в след за Парнем пошел Охотник. Вздохнув, за ними потрусил Щенок. Они подняли Девочку в кокон из рук и вздохов, и сожалений, примостили ее голову то ли одному на плечо, то ли на грудь второму и вошли в разверзшуюся пасть того, что, она им пообещала, может быть домом.