Что делать с женщиной, потерявшей сознание? На нас смотрели, паломники шептались.

Я с решительным выражением лица, будто ситуации такого рода мне привычны, подхватил ее на руки и зашагал по дороге к лавровой рощице, торопясь укрыться от любопытных глаз. Лучшего места для ее лечения, чем моя прохладная пещера, не придумаешь. И вот, нелюдимо прожив сотню лет, я нес в свое убежище прекрасную незнакомку, благоухавшую мятой и кардамоном. Когда меня мельком встревожили смутные опасения, я сам себе ответил: «Не преувеличивай: она подвергается большей опасности, чем ты». Жажда действия лишила меня осторожности.

Я нянчился с Дафной до позднего вечера. С каждым часом ей становилось лучше. В сумерках она очнулась, удобно села, прислонясь спиной к набитым травой подушкам, которые я для нее смастерил, и обеспокоенно взглянула на меня:

– Мне неловко, что тебе со мной столько хлопот.

Благовоспитанность и уместность замечания лишь добавили моей пациентке прелести.

– Не беспокойся. Лечить больного для врача не хлопоты.

Она кивнула.

– Откуда ты? – спросил я.

– Из Афин.

Я мгновенно проникся к ней завистью. Она уточнила:

– Я пришла посоветоваться с пифией.

– Стало быть, тебе это не удалось.

– Почему же? Сегодня рано утром я прошла в храм, третьей.

Она задумалась. Конечно, как и другие, она не сразу поняла слова оракула и не успела над ними поразмыслить.

– Ты довольна предсказанием Аполлона?

– Да, очень!

Похоже, ей хотелось что-то добавить, но она удержалась. Она мягко обхватила колени изящными руками и подтянула их к груди.

– Благодаря тебе я вернусь в Афины. Но лишь при условии, что меня будет сопровождать мой муж.

Я от удивления разинул рот:

– А где твой муж?

– Там.

– В Дельфах, среди паломников? Но почему он не пришел к тебе на помощь?

– Что ты об этом знаешь? – воскликнула она.

– Когда я к тебе подбежал, ты была одна! Никто тебе не помог.

Она улыбнулась сама себе, будто это меня не касалось. Я растерялся:

– Зачем ты говоришь, что твой муж был там, ведь его там не было? Хочешь его оправдать? По-моему, ты уж слишком его любишь.

– Возможно.

Она вскинула голову, взглянула мне прямо в глаза:

– Во всяком случае, я его уже люблю.

– Кого?

– Моего мужа.

– Кто он?

– Ты.

Я встал. Она тоже. Я отступил назад. Встав на цыпочки, она решительно приблизила губы к моим; движение было смелым, но ее лицо умоляюще спрашивало: «Ты хочешь?» Меня потряс этот контраст дерзости и робости. Ну как устоять перед такой изысканной красотой? Мои губы раскрылись и нежно приняли ее губы. По телу пробежала дрожь. Чувственные волны толкнули меня перехватить инициативу, мой язык медленно проник ей в рот, очень медленно, не утоляя, а разжигая желание. Ее нежное сопротивление побуждало меня проникнуть глубже, ее нёбо плавилось по мере того, как я продвигался вперед. Мы сладостно вздохнули.

Я прижал ее к себе. Наши тела так гармонично соединились, будто были одно другому предназначены. Закрыв глаза, мы на ощупь изучали друг друга. Мои пальцы касались ее бархатистой спины, гордого изгиба поясницы, округлых бедер, которые от моих прикосновений вздрагивали; ее пальцы долго, будто им это было в новинку, гладили волоски моего торса, потом познакомились с мускулатурой моего поджарого живота, потом спустились ниже. Какие тут могли быть рассуждения? Я возбужденно думал, что она хочет меня, я хочу ее, а значит, как двое взрослых людей, закаленных в сексуальных играх, мы сейчас доставим друг другу удовольствие.

Она тихо вскрикнула, когда мой член вошел в нее, и ее руки крепко меня стиснули. Она долго не выпускала меня, заставляя двигаться по чуть-чуть. Эта бойкая лакомка явно знала, как любовник может привести ее к оргазму. Не позволяя мне оторваться от нее, заставляя меня прицельно работать бедрами, навязывая ритм с прихотливыми ускорениями, она раскраснелась, задышала прерывисто, застонала… мой пассивный напор сделал свое дело; но вот ее настиг мощный оргазм, и она взвыла. Я до последнего себя сдерживал, но тут выпустил свой сок на волю.