Я не могла делиться этим ни с кем.
Люди либо не понимали, либо спешили утешить банальными фразами, либо просто отстранялись. Потом… потом во мне включилось что-то другое. Немного придя в себя и начитавшись в интернете о вероятных причинах заболевания, я начала вспоминать, как проходила моя беременность. Я анализировала каждый месяц, каждую мелочь. Что я ела? Что чувствовала? Какие переживания были? Какие препараты принимала? Были ли прививки, стрессы, вирусы? Я словно пыталась отмотать плёнку назад, найти ту самую точку, где что-то пошло не так.
Это было похоже на поиск вины, но по-настоящему – это был поиск смысла. Жажда понять, почему всё случилось именно так. Я искала не для того, чтобы обвинять – а чтобы действовать. Чтобы найти причину и понять, как её изменить. Потому что, если я разберусь, почему, значит, я могу найти путь к тому, как вылечить.
Во время беременности я чувствовала себя полностью здоровой. Возможно, потому что всю беременность я провела в отделе продаж, расположенном на строительной площадке. Этот “отдел” сложно было назвать полноценным офисом – скорее, это была маленькая, тесная, железная будка. Целыми днями я дышала строительной пылью.
Один раз, во втором триместре беременности, я перенесла вирусную инфекцию, однако заболевание прошло в лёгкой форме. В остальном всё протекало благополучно. Я регулярно сдавала все возможные анализы для выявления патологий у плода. В каждом триместре проходила допплерометрию, и специалисты не обнаруживали никаких подозрений на кислородное голодание или неправильное развитие малыша. На 35-й неделе беременности у меня диагностировали холестаз. Я провела полторы недели в роддоме на сохранении под капельницами. За это время удалось снизить уровень ферментов с 300 до 160 при норме 30.
Поскольку показатели не опускались ниже, акушерка, наблюдавшая меня, рекомендовала срочное кесарево сечение. Таким образом, мой малыш появился на свет на
37-й неделе беременности. Несмотря на то, что роды произошли на три недели раньше предполагаемого срока, малыш родился с весом 3 кг 200 г и ростом 52 см. Он сразу задышал и закричал. Первые двое суток мы провели в реанимационной палате, затем были переведены в обычную, где находились ещё три дня под наблюдением врачей. По всем показателям ребёнок считался доношенным.
На пятый день нас выписали домой. С самого начала малыш находился на грудном вскармливании. В тот же день ему провели расширенный скрининг на фенилкетонурию (ФКУ) – наследственное нарушение обмена аминокислот, при котором организм не способен правильно перерабатывать фенилаланин, что может привести к его накоплению и потенциальному повреждению головного мозга.
Также был проведён анализ на уровень тиреотропного гормона (ТТГ) для диагностики врождённого гипотиреоза, характеризующегося недостаточной выработкой гормонов щитовидной железой, что может привести к задержке физического и умственного развития ребёнка. Дополнительно был выполнен скрининг новорождённых на наследственные заболевания обмена веществ в лаборатории доктора Рёдгера. Результаты всех этих обследований не выявили никаких отклонений, которые могли бы вызвать подозрения относительно здоровья малыша.
Я вела дневник с самого его рождения. Записывала всё: когда перевернулся на живот, когда впервые сказал «агу», когда сел, когда сам взял ложку, когда начал лепетать, когда сделал первые шаги, когда заговорил первыми короткими словами. У меня были даты, наблюдения, комментарии – всё по дням.
Я также снимала видео почти каждый день. Иногда – просто так, иногда – чтобы зафиксировать, как он растёт, как развивается. Это были наши моменты. Живые. Настоящие. Ценные. И когда прозвучал диагноз, я вернулась ко всему этому. Я пересматривала и перечитывала всё снова и снова. Внутри был вопрос: «Неужели я что-то упустила? Не заметила?»