Мысли Эши не поспевали за ногами. Он раз за разом возвращался в осыпающуюся башню к северу от Ашмазира. Её сигнальный огонь уже давно потух, а внутри не было ничего, кроме помёта шакалов и старых птичьих гнёзд. А ещё – залитого кровью тела Майш. Эши надул щёки и сглотнул подступившую к горлу тошноту.

– Руй, надо забрать её, – промолвил он, когда особо длинная полоса зарослей осталась позади.

Брат вывернул шею и вскинул ладонь, готовя размашистую оплеуху для младшего. Он остановился в последний миг, крепко прикусил губу и выругался. Эши понял, что они уже добрались до края плантации Бенезилов. Отец не успел обнести новые насаждения оградкой, хотя обещал матери ещё с жаркого сезона. Крайние ряды папируса с шелестом покачивались на ночном ветру: обычно приятный вид родного удела заставил нутро Эши похолодеть.

– Руй, – твердил он. – Не надо её там оставлять, не надо!

– Придурок, – зашипел брат. – Мы только хуже сделаем, если вернёмся!

– Если её найдут…

– Не найдут! – Руй достал кинжал из-за пояса и со злобы посёк ближайшую ветвь калатеи. – Братишка, слушай внимательно: никто её там не найдёт. Никто! Зато найдут нас, если мы будем носиться по пустыне с трупами. Ты на ногах еле стоишь! Хочешь, чтобы нас повесили?

Эши помотал головой.

– Вот, и я не хочу, – брат задрал тунику на голову и начал стягивать. – Тогда раздевайся и смывай кровь. Зайдём домой, ляжем и…

– И что будет дальше? – в ночи раздался голос, от которого на несколько мгновений остановилось сердце Эши.

Брейхи Бенезил широким движением раздвинул молодой папирус и подошёл к сыновьям. Он морщил высокий коричневый лоб, а луна любезно подсветила капли пота на его обвислых щеках. Или то были слёзы?

Отец дёрнул себя за тканый пояс, оттянул промокший ворот туники и вздохнул.

– Мальчики мои, что происходит? – спросил он так спокойно, что Эши испугался. Ругань он ожидал куда скорее.

– Пап… – Руй убрал кинжал и поднял обе ладони к небу. – Змей меня пожри, я… Мы…

– Хватит мямлить, Руй, – отец чуть наклонил голову вперёд. – Я не дурак и не безумец. Я всё понимаю. Это ведь не крокодилья кровь, да?

Эши заикался, хотя всё равно не знал, что сказать. Его собственный разум не мог осознать то, что случилось в той башне. Как он мог поведать всё кому-то другому, если слова не вязались? Ещё и собственному отцу.

– Просто скажите мне, чья это кровь, – сурово продолжал папа.

– Её зовут Майш, – с отвращением проговорил Руй. – Вряд ли ты её знаешь.

– Она альдеваррка? – уточнил отец так буднично, словно выяснял, что же плавало в его похлёбке.

– Как будто есть разница, – старший брат фыркнул. – Она из Зан-ар-Дума.

– Знатная?

– Много знатных в Зан-ар-Думе знаешь, пап?

Взгляд Эши бегал от отца к брату. Они стояли в пяти шагах друг от друга, оба сложив руки на груди, и вели спокойную беседу. Никто ни кричал и не вскидывал кулаки. Плечи их размеренно вздымались и опускались, хотя сам Эши уже задыхался от волнения.

– Ты понял мой вопрос, – молвил отец. – Будут её искать или нет?

– Не уверен, – Руй потряс головой. – Вряд ли законники особо будут чесаться.

Отец покивал и медленно прошёл к самой кромке воды. Его взгляд уходил поверх низкого топняка: туда, где над горизонтом уже показалось вытянутое созвездие Великого Змея.

– Где тело? – спросил он.

– Старая дозорная вышка на севере, – Руй встал рядом с отцом. – Всё в порядке, пап, она лет десять стоит пустой. Законники не скоро её займут, поверь.

– Ты ошибаешься, – голос отца потвердел, а пальцы сжались в кулаки. – Они непременно заглянут туда, когда над вышкой начнут виться стервятники, а шакалы принесут обглоданную руку куда-нибудь к дороге. На запах приползёт машарак, и тогда всё станет совсем плохо. Они найдут тело, начнут искать следы, чтобы показать, как сильно император желает блюсти порядок в Ашмазире… Вы ведь не додумались раздеть её, забрать кольца и другие украшения? Одного крошечного амулетика хватит, чтобы определить, кем была эта женщина, даже если плоти на костях не останется.