Ладно, Фёдор, я поддамся тебе, выполню твоё дурацкое желание. Я открыл кран, положил на дно ванны закрывашку, и вода полилась. Она кричала, падала вниз, принимала законы ванны, как мы принимаем законы общества, в котором живём. Я немного посмотрел на воду… Как она пузырится… Как от неё идёт пар. Может быть, вода казалась мне кипящей смолой. Может, я видел в ней отражение собственных мыслей, которые не имели формы, казались пустыми… Там, внутри меня, тоже легко можно было разглядеть самое дно… Как и здесь, в ванной, сквозь воду…

Пока ванна набиралась, я пошёл в комнату снимать с себя всю эту провонявшую потом одежду, прилипшую к моему грязному телу. Разделся. Посмотрел на себя в зеркало. Раньше всё было лучше. У меня было хоть сколько-нибудь нормальное, спортивное тело. А теперь что? Растёт живот, пресса уже не видно, на руках всё обвисло… Великолепно. Удивительно, что при таком образе жизни, как у меня, я ещё не покрылся жиром. Раньше я ходил в зал, но в одиннадцатом классе бросил из-за экзаменов. А потом… Зачем – потом? Потом саморазрушение показалось мне самым логичным вариантом развития событий. Что это за слово «саморазрушение»? Словечко для тринадцатилетних детей. Звучит по-дурацки. Тоже мне – юношеский протест. Идиот.

Я снял вонючие, дырявые носки, которые давно пора было зашить, потом стянул с себя трусы и положил всё в стирку. Из трусов вывалилось пара волосков. Завоняло мочой. Прекрасно. Главное, чтобы меня не стошнило в ванную.

Я посмотрел на свою опухшую розово-зелёную морду, заросшую россыпью прыщей, умылся и, сжимая зубы, залез в ванную. Вода была слишком горячей. Почти кипяток. Но я терпел, старался привыкнуть. Закрыл глаза и медленно стал растворяться в кипятке, как лечебный порошок… Или кофе 3 в 1 за 12 рублей.

На секунду я закрыл глаза. Вода стала холодной. Очень холодной. Ледяной. Почему раньше я ощущал её горячей? Может, водка палёная… Нет… Я начал дрожать. Я открыл глаза. И сразу увидел её. Фигуристка сидела на самом краю ванной и щупала воду своими тоненькими пальчиками с красными ногтями.

– Погоди… – нежно промолвила она. – Не делай этого с собой. Не смей. Что ты творишь?

– Пытаюсь привыкнуть к ванне, – ответил я ей.

– Зачем? – поинтересовалась фигуристка. – Тебе же холодно.

– Это не для меня, – промолвил я, – наверное, я сделал это для тебя. Я хочу, чтобы эта вода стала льдом… Хочу, чтобы тебе было, где кататься.

– Но твоя голова будет мне мешать, – улыбнулась она так, словно я был ребёнком, сделавшим какую-то милую глупость. – Нормально я здесь не покатаюсь. Если бы ты был красивым, то хотя бы можно было получить удовольствие, наблюдая подо льдом твоё голое тело. Но в твоём случае… Боюсь, меня просто стошнит. Потом всё растает, и твой белый трупик будет барахтаться в заблёванной ванне.

– Мне было бы приятно барахтаться в твоей рвоте, – честно признался я. – Жаль, что я понимаю это только когда вижу тебя так, как сейчас. Когда ты уходишь, я перестаю тебя ценить.

– Ой, я тебя умоляю, прекрати и вылазь отсюда, – сказала она, точно деревенская дурочка. – А то и я умру. Ты забыл, что я всего лишь твоя фантазия?

– Нет, не забыл, – улыбнулся я. – Но сегодня ты показалась мне реальной. Я встретил твою точную копию. Практически точную.

– И кто она? – ревниво спросила Алиса.

– Просто дура, – ответил я. – Она хуже тебя.

– Это ещё почему? – поинтересовалась фигуристка.

– На ней нет красной юбочки и коньков, – объяснил я. – Она не состоит из фантазии. Ещё ей нравится плохая поэзия.

– Зачем ты говоришь о ней?

– Ну… – протянул я. – Это – первая девушка, которая сама познакомилась со мной… Представь себе… Со мной. Господи, что у неё со вкусом? Из сотен нормальных парней вокруг выбрать меня.