Как назло, прямо у дверей клуба курили Витя с Артуром. Оба взглянули на меня с насмешкой и злостью.

Я попытался спокойно уйти, даже не глядя на них, но Витя не хотел забывать произошедшего в туалете. Правда, рот открыл совсем не он, а этот лощёный недопоэт.

– Ты что в туалете устроил, дебил? – наехал на меня Артур.

– Иди в жопу, Никита… Простите… Артур, – бросил я ему, даже не смотря на этого придурка.

– Что ты сказал? – вроде как не понял Клык.

– Я те говорю, он больно борзый, – наконец, залаял Витя.

Я промолчал. В конце концов, их было двое. Плюс рядом стояло несколько фэнов Артура, которые в случае чего готовы были вступиться за своего кумира.

– Так что ты здесь делаешь? – кукарекал Клык. – В туалетах пришёл драться? Или захотел людям настроение испортить? Я видел, с какой рожей ты сидел за столом. У тебя, кстати, девочка красивая. Я бы её сегодня отымел! Ты её бросил там, да… Опасно оставлять такую красавицу в одиночестве. Тем более, если она прётся от какого-то парня. Портреты ему рисует, автограф просит. Она моя фанатка, а для любой фанатки её кумир – Господь Бог. Что он скажет – то она и сделает. Так что я спокойно смогу её трахнуть.

– Хех, – усмехнулся я. – Трахай. Кажется, у неё никого нет. Да и вкус у неё херовый.

– Ты о чём?

– Да стихи твои… – пояснил я. – Такого говна я в жизни не слышал. Даже у районных давалок получается лучше. Кстати, для кого эти эмоциональные прочтения Есенина? Не для них ли часом?

– Слышь сюда, сука! – подскочил ко мне Клык. – Не будь здесь людей, я за такие слова бы тебя…

– Что сделал бы, клюнул? – усмехнулся я. – Ну давай, петушара!

– Он, походу, камикадзе, Артур, – предусмотрительно остановил друга Витя. – Брось этого лоха, ещё разборки тут устраивать… Люди сфотают, выложат в сети. Тебе это надо? Он в нашем корпусе учится, так что вдарить ему в любой момент можно.

– Хорошо, – согласился «поэт». – Тебе везёт сегодня, сука. Но это не всё, ясно? Ты мне теперь личный враг, сволочь. Так что за свои слова ты ещё ответишь.

Он пихнул меня в бок и пошёл обратно, в клуб, к своим фанаткам, жаждущим автографов. Я ухмыльнулся ему, зачем-то показал ему фак и пошёл прочь.

Вновь обошлось без драки. Хотя меня было за что бить. Я снова перегнул палку и чуть не получил по лицу. А ведь хотелось сегодня подраться, да? Настроение подходящее. Разбить себе морду, а может, и ещё кому-то. Почувствовать боль. Уйти, как раненный зверь, а не как комнатный мальчик. Ладно. Проехали.

Я повернул на дорогу и пошагал домой, вдыхая холодный ночной воздух. Я чувствовал, как Сибирь, словно кит воду, выпускала из себя темноту, смерть и завывающий ветер, который сливался со мной, и мы с Сибирью опять были едины в своём перманентном безумии.

Я шёл по улице, видя людей… Их носы, похожие на дуло двустволки, их волосы, напоминающие мне о свисающих к земле ветках берёз, их глаза – заострённые клювы ворон…

Я проходил мимо сугробов и черо-зелёных многоэтажек. Мимо неоновых вывесок и торговых центров, на фоне которых снег блестел и искрился. Я замерзал, но, как и планировал, расстегнул куртку и кофту. Моё горло почувствовало настоящий, обжигающий холод. Хорошо… Теперь пусть на меня набросится лицехват холода и положит в моё тело эмбрион простуды.

По дорогам мчались таксисты – эти растворившиеся в затмении улиц странники. Вместе с ними шествовали одинокие, потерянные в метели машины, которые казались падающими звёздами, уходившими в пустоту.

Я шёл по обочине дороги. Наверное, мне даже было хорошо в этом бесконечном, недружелюбном океане, состоящем из ночи и холода. Или наоборот – из холода и ночи.