В банке, на пятом этаже большого, стеклянного здания ещё то-то работал. Одно окно тускло горело. Я присмотрелся. Там сидела красивая, взрослая женщина в коричневом пиджаке. «Наверное, ей одиноко, – тяжело подумал я. – Наверное, ей совсем не хочется возвращаться домой… Но что же поделать… Мы должны возвращаться туда снова и снова, чтобы перезагрузиться, получить обновление, подготовиться жить заново. Нет, мы должны возвращаться домой. Нам необходимо, чтобы каждый день круг замыкался. Снова и снова. Наши часы – круги, наши месяцы – круги, наши дни и годы – круги… Да и что, собственно, наша с вами жизнь, если не замкнутый круг? Путь от пустоты к пустоте.

Я быстро отвлёкся от окна этого дурацкого банка и пошёл дальше. По краю обочины.

Ветер подул яростнее. Метель становилась всё сильнее. Я щурился, но не закрывал лица. Мне нравилось всем телом чувствовать зимнюю сказку, которая обязательно должна быть страшной, сметающей всё на своём пути.

Я не застёгивался. Зачем останавливать разрушение?

Пальцы и нос медленно леденели. Под ногами хрустел снег. Словно это были кости убитых на какой-то из недавно окончившихся войн за судьбу всего человечества. Я дышал трупным запахом. Вокруг был могильный холод, да я и был всего-навсего трупом. Обычным трупом без претензий на что-то большее. Славься, Матушка-Сибирь, одна братская могила! Я люблю тебя всем сердцем, как только можно любить. Я люблю тебя за то, то ты – часть меня. За то, что ты настолько же обречена, насколько обречён я, за то, что ты настолько уродлива, насколько же и уродлив я.

Мои мысли текли зелёным болотом по белым просторам сознания, однако вдруг всё это, все эти мысли и фантазии, весь этот мир, разрушил один голос остановившегося у обочины таксиста:

– Эй! – воскликнул из парень чуть старше меня. – Тебя куда-нибудь подвезти?

– Нет, – буркнул я, – у меня нет денег.

– Да садись ты, задолбал, – сорвался он и посигналил мне, призывая меня потарапливаться.

– Что тебе от меня надо? – остановился я.

– Да сядь в машину, дебил.

– Сам ты дебил, – огрызнулся я.

– Сядь, кретин! – рявкнул он на меня, ударив рукой по рулю.

Он не был похож на маньяка. Просто худой, прыщавый парень лет двадцати пяти в мятой рубашке, чуть напуганный, с бледным лицом, заросшим щетиной. Под глазами – огромные синяки. Волосы свисают до самых плеч. «А что? – подумал я, – сяду к нему, узнаю, что надо этому педику. Может, он какой-нибудь маньяк. Возьмёт и грохнет меня. Тогда хоть весь этот бред прекратится».

Я остановился и сел в его чёрную «Волгу», на которой был написан номер такси. Несколько троек и девяток. Пахло сигаретами. И, пожалуй, рвотой. Видимо, кто-то недавно обрыгал всю его машину.

– Ну окей, – сказал я ему. – Что тебе нужно? Ты псих или кто?

– Замолчи… – вздохнул он. – Я… Куда ты идёшь? Почему не спишь ночью? У тебя бессонница?

Он дрожал. Его лихорадило. Возможно, этот чувак был каким-нибудь сумасшедшим убийцей. Только каким именно? Ведь разные виды бывают…

– У меня часто бывает бессонница, – ответил я ему. – Но не сейчас. Я просто возвращаюсь с концерта.

– Какого концерта?

– Какая тебе разница? – возмутился я. – Там… Выступал один поэт. Мы ходили смотреть на его концерт.

– Мы? Кто это – мы? Ты был с девушкой?

– Да.

– Как её зовут? – спросил он.

– Алиса.

– Она красивая?

– Красивая, но глупая, – зачем-то ответил я.

– Ты трахаешь её?

– Это допрос?! – крикнул я. – Какого хера я должен тебе отвечать?

– Так трахаешь или нет?

– Отвали, – буркнул я в ответ. – Не трахаю я её. Это просто подруга.

– Значит, её трахает кто-то другой, – заключил он.

– Да какая мне разница?! – воскликнул я. – Может, и трахает. Мне пофиг.