Когда крадучись, как преступница, шла в кабинет, чтобы оставить там то, что убьет нас обоих. Превратит в осколки нашу любовь и… и сделает меня живым трупом. Но у меня нет другого выхода. Нет никаких альтернатив. Эта самая жестокая, самая радикальная… когда нужно спасти весь организм от заражения, отрезают ту часть, с которой все начало гнить… Гнилой частью являюсь я сама. Я должна себя обрубить и… тогда все останутся живы. Не включая свет, вошла в кабинет, наощупь подошла к столу, опираясь на дрожащие руки, смотрела в темноту, чувствуя, как несусь в адскую пропасть на бешеной скорости. Как же я не хочу вот так умирать… для него. Как же я хочу жить…. Но приговор вынесен, и если я не приведу его в исполнение – это сделают другие.

В то утро Руслан встал раньше меня, и я слышала его голос и голоса детей во дворе. Они играли в мяч. Мы планировали пожарить шашлыки и весь день провести за просмотром фильмов. Ванька согласился даже на мои «динозаврские» комедии. Я смотрела, как они бегают во дворе с Русланом, как Руся ловко отбирает мяч у старшего брата и, весело смеясь, убегает с ним к кустарникам роз, Никита перебирает маленькими ножками и пытается бежать за ней, а Руслан смотрит за ними и улыбается. И мне хочется запомнить его таким. Любящим, смеющимся, горящим от счастья, влюбленным в меня. Затишье перед концом света. Я слишком прогневила Бога, чтобы оставаться долго счастливой.

Еще раз посмотрела на своего мужа и ощутила, как вся кровь прилила к щекам. Эти ночи… о что он творил со мной в эти ночи, дни, вечера. Я была вся измята, покрыта следами его неистовства и опустошена до самого донышка… ровно для того, чтобы я начала наполняться снова. Руслан повернулся к окну и помахал мне рукой, подхватывая другой Никиту, и подбросил его в воздухе. Потом прицелился и «выстрелил» в меня Никитой, удерживая его, как автомат. Малыш заливается во всю, вокруг бегает Руся с мячом, а за ней следом Иван. Сумасшедший дом, и я счастлива находиться в центре этого хаоса под названием – жизнь.

Я даже не обратила внимание на смс, протянула руку на автомате, поднесла к глазам и тут же схватилась за подоконник. Захотелось заорать от неожиданности и шока, но я лишь широко открыла рот. Вопль получился беззвучным.

«На твое имя открыта ячейка на вокзале. Возьмешь оттуда документы. К завтрашнему утру они должны быть подписаны Царевым. Как ты это сделаешь, никого не волнует. А не сделаешь, твой муж завтра получит одно из пикантных фото, и это будет лишь начало. Откроешь рот – начнут умирать твои близкие».

Схватившись за горло, смотрю на свой сотовый, замирая и чувствуя, как сильно сжимается сердце.

«Если хотя бы раз пойдешь на поводу у шантажиста, то считай – ты на крючке. И никогда с него не слезешь. Ты будешь напарываться все сильнее и сильнее, до самых печенок, пока тебя не разорвет на хрен».

Это были слова покойного Савелия Воронова. Я как наяву увидела его посеревшее и уже тогда изможденное из-за болезни лицо. И он был прав… понимала, что прав. Если я сделаю то, о чем они просят, они не остановятся… а если расскажу Руслану, то они убьют кого-то из нас. От безысходности и дикого ужаса захотелось заорать. Какое-то время я стояла у окна и пыталась отдышаться.

– Оксана, спускайся к нам! – Руслан махнул мне рукой, и я рассеяно кивнула, открывая окно.

– Мне надо съездить на работу. Я быстро.

– Мы в отпуске! Ты забыла?

– Нет…не забыла, – улыбаясь через силу, – я очень-очень быстро.

– Сегодня последний день.

Я помню…помню. Последний день. Как ужасно все это прозвучало. Как дико и больно.