Так сказала и пошла в путь-дороженьку.

Долго-коротко шла, то неведомо. Года три прошло или более. И встречались на ее пути испытания, люди разные, подозрительно милые. И друзья, и подруги веселые, дружелюбные прилеплялись, а враждебные сторонились. Поокрепла душой в путь-дороженьке, подросла, расцвела цветом девичьим. Рос талант ее с каждым месяцем, с каждым месяцем, годом, неделею. И тетрадка ее драгоценная пополнялась рисунками, сказками.

Увидала она высокие башенки: то была ее школа волшебников.

Как родную приняли Марьюшку, угостили ее хлебом-выпечкой, напоили ее чаем сахарным. И растаяли слезы Марьюшки: полились ее речи волшебные, всем на радость и удивление. Распознали в ней великую магию: все рисунки ее и сказания силу мудрую хранили, лечебную. И отправили на обучение словесной магии.

И училась там Марьюшка без малого десять лет. Ну а зрение ее не исправилось. Приняла это Марьюшка как свою судьбу: знать, такое ей испытание. Чтобы видеть очами сердечными, а не зрением внешним, обманчивым.

И открылось ей многое далее:

Что волшебница она великая и могучая, а не просто сирота без роду, без племени.

Что испытания были не просто так: созревала она в них и крепилась.

Что ценность ее в яркости и лечебном эффекте слов и рисунков, и что раньше она просто училась, училась копить их в себе до поры, до времени, чтоб созрели они и набрались качества.

Получив свой диплом об окончании, пошла Марьюшка работать волшебницей, и целительницей от слова небесного. Непростая ей служба выпала. Было много народу разного. Не ценили ее помощи ласковой, много отзывов было нерадостных. Огорчалась Марьюшка многажды, сердце горечью обливалось: ведь хотелось ей быть не просто полезною, а хотелось ей благодарности и признания, и, тем более, что заслужила она.

Огорчалась она не единожды, было веры то испытание. Веры в стойкость свою и силушку, силу добрую и небесный дар. Но, не вынеся боли яростной, собралась наша девица в лес идти. Набрала она мягких ниточек, мягких ниточек и иголочек, стала жить в лесу, в дальнем домике, вышивать она затеяла картины яркие.

И прознали про то люди добрые. Стали к ней приходить за советами. Стала Марьюшка принимать гостей, принимала она, исцеляла их – и картинками своими, и сказками. Приносили ей дары люди добрые: кто еды принесет, а кто ниточек. Стала Марьюшка больше радоваться, стала девушка светлой женщиной. Поселилось в ее избушке счастье-радование.

И однажды пришел добрый молодец. Но не юный, не старец, а средненький. Повидал он уже немалое, повидал и горе, и радости. Предложил он ей своей помощи, по хозяйству и в доме стать помощником. Тут уж Марьюшка призадумалась. Пригласила того гостя к ужину. Разговоры вели не один денек, обсуждали всякое-разное. Сговорились они тогда вместе жить. А со временем свадьбу сыграли-таки. Появилась у них дочка малая, дочка малая, веселая, талантливая. И уж Марьюшка не нарадовалась на судьбу свою на счастливую.

И с тех пор они жили счастливо. И была у них жизнь – чаша полная.

По хозяйству он, она в горнице, учит дитятко свое малое, ну а девочка полна радости, и талантливая и красивая. Много разных у них и друзей-гостей, ну а люди недобрые не захаживали, обходили их дом сторонушкой, да и беды к ним не заглядывали. Так и жили они, хранимые словом добрым Отца Небесного.

Жила-была в одном царстве-государстве Царевна-Несмеяна. И была она добрая, честная, мудрая, ответственная. Как подобает царевнам, с чувством собственного достоинства. Но в детстве приключилась с ней беда непонятная: заколдовала ее местная ведьма нехорошая, и с тех пор Царевна перестала улыбаться, а смеяться и вовсе. Стала она словно бы опутана сетями невидимыми, и вроде бы и хотела порадоваться, да не могла. Хотела на волю вылететь, да вынуждена была томиться в башне родного замка. А хотелось ей и мечталось о крыльях свободных, летать как птица и приносить людям радость своими песнями. Но так она томилась связанная, пока однажды к ней в окно не постучалась Птица-горлица.