она попросту не может быть релевантной из‑за отсутствия регламентированного порядка взаимоотношений между властью и мыслящим субъектом. Иначе говоря, существование в условиях организационных ограничений задавало конечный набор ролей и функций, в рамках которого почти не оставалось пространства для интеллектуального маневра, тогда как сфера производства знания такого упорядочения не предполагала и предполагать не могла. Дело в том, что партийное руководство было лишено ресурсов и возможности следить за интенсивностью идеологической обработки интеллектуального сообщества. Да и контролировалось только то, что уже было написано и каким-либо образом предъявлено, но не сам процесс производства знания (зачастую принципиально различавшийся на «внешнем» и «внутреннем» уровнях адресации). Об этом свидетельствуют, например, писавшиеся преимущественно в сталинскую эпоху и ныне полностью или частично опубликованные дневники и записные книжки А. Н. Афиногенова, А. А. Ахматовой, О. Ф. Берггольц, С. Б. Бернштейна, Л. Я. Гинзбург, А. К. Гладкова, Э. Ф. Голлербаха, В. М. Жирмунского, Вс. Вяч. Иванова, М. А. Кузмина, Ю. М. Нагибина, Ю. К. Олеши, А. П. Платонова, М. М. Пришвина, М. А. и Т. Г. Цявловских, К. И. и Л. К. Чуковских, Е. Л. Шварца, а также доступные лишь фрагментами записи Б. М. Эйхенбаума, О. М. Фрейденберг8. Именно поэтому в те годы «инакомышление»9 и даже малейшее подозрение в нем стали едва ли не главными предлогами к осуществлению политической расправы.

История любой науки всегда связана с вопросом о классике как об интегральной части знания, о ее понятийном объеме и материальных границах (чаще – контурах). Идея интеллектуального прогресса, лежащая в основании позитивистской исследовательской парадигмы, определяет неизбежную иерархизацию идей, взглядов и концепций; этим объясняется возникновение всевозможных «классических трудов» по целому ряду дисциплин, от экономики и права до физики и биологии. И. М. Савельева и А. В. Полетаев в книге «Классическое наследие» последовательно разделяют два подхода к научной классике – «презентистский» (т. е. отталкивающийся от вклада классиков в современное знание) и «историцистский» (т. е. основывающийся на принципах интеллектуальной истории)10. При этом описанное расхождение основывается на методологических нестыковках, тогда как в отношении ядра научной классики чаще всего существует консенсус. Те интеллектуальные построения, которые рассматриваются в настоящем исследовании, уже приобрели статус классических, а их авторы давно стали классиками русистики11.

Как представляется, такое положение дел существенно затрудняет всякий анализ по нескольким причинам: 1) классические тексты не характеризуются «качественным превосходством» по отношению к текстам неклассическим – в основании их разграничения лежит более сложная система оснований, связанная с категориями «производящего» и «производного»; 2) признание за текстом его принадлежности к сфере классики исключает аспект времени его создания, делая отраженные в нем идеи аксиоматическими или попросту «вечными»12; 3) постоянная актуализация содержащихся в классическом тексте идей замыкает современное научное знание на теоретических постулатах, которые созвучны текущей действительности лишь в очень утрированном виде и, следовательно, не дают адекватного представления о ней; 4) стратегии становления гуманитариев классиками типологически близки тем, которые существуют в областях литературы, искусства и философии. В упомянутой книге И. М. Савельева и А. В. Полетаев пишут, что