В тишине раздались аплодисменты.

– Браво! – воскликнул критик. – Они вас, оказывается, неплохо ценят. Три миллиона – еще не высшая лига, но уже на подступах.

Карпов почувствовал себя так, будто ему ударили под дых. Это было нечестно. Раскрывать все детали при Лучинском… И потом…

– Но… я даже не знаю, куда направлять подобные… произведения, – пробормотал он.

– Это не проблема.

Сергеев открыл дипломат и достал файл с вложенными листами.

– Вот адреса отечественных журналов подходящего направления.

Он положил файл на стол.

– Надеюсь, это все сюрпризы? – спросил Лучинский.

– Почти. У меня есть одна идея, но ее вы можете не брать во внимание.

– Писать гусиными перьями и при свечах? – съязвил Геннадий Иванович. Время, когда он боялся быть дерзким, ушло в прошлое.

Сергеев сделал вид, что ничего не слышал.

– Вам известно, чем объясняется успех франшизы об агенте 007?

– Это еще здесь при чем?! – воскликнул Карпов.

– Продюсер проекта Джеймс Брокколи разработал семь строгих правил. Каждую серию открывает короткий мини-фильм с завершенным сюжетом, действие разворачивается в экзотической стране, Бонда сопровождает красивая девушка… и так далее.

– Действительно, при чем тут это? – поддержал Карпова Лучинский.

– Мой отец планировал написать серию новелл под условным названием «Пульс за сто» по схожим принципам: разные герои, разные страны со своим колоритом, разные жанровые оттенки, но всякий раз напряженный сюжет, подчеркивающий главную мысль: страх – интернационален, он не знает границ. Ваше согласие реализовать подобный замысел стало бы актом уважения памяти Михаила Петровича.

Лучинский усмехнулся.

– Могу предложить хороший псевдоним для подобного проекта. Один на двоих. Кевин Стинг. Как вам?

У Карпова возникло стойкое ощущение, что он видит кошмарный сон и сейчас неминуемо проснется.

– Еще раз повторяю: последнее пожелание не является обязательным. Отказ от него не вызовет последствий. Пожалуй, все.

Сергеев встал.

– Хотя, нет. – Он поочередно посмотрел на собеседников. – Подозреваю, рано или поздно у вас возникнет соблазн проверить, насколько серьезны мои угрозы. Какое-нибудь легкое нарушение, за которым, как вам покажется, последует предупредительное наказание – возможно, неприятное и болезненное, но не слишком опасное. Призванное подтвердить, что я не шучу. Так вот, я действительно не шучу. Поэтому наказание, вне зависимости от степени проступка, будет только одно – смерть. Никаких полутонов и последних предупреждений. Никаких сломанных пальцев и прочих угроз. Либо вы соблюдаете правила, либо нет. Либо живете и пытаетесь доказать свое право на жизнь, либо аннулируете эту возможность. Бесповоротно и сразу. Предупреждений не будет. Запомните это.

13.40

Когда Сергеев ушел, критик направился к бару, спрятанному за деревянной панелью в стене, и плеснул в бокал новую порцию коньяка.

– Хотите? – предложил он Карпову. – У них тут первоклассный выбор.

– Нет, спасибо, – отказался Геннадий Иванович. – Сейчас не до этого. Вы-то как влипли в историю?

– Рукопись пришла прямо на дом. С конвертом для ответа.

– И что там было? Я ведь, как назло, даже фамилии такой не помню – Сергеев.

– Чушь полная. Детектив из советской жизни про убийство водителя трамвая. Кто сейчас станет такое читать?

– Вы хоть прочли. У меня она вообще куда-то пропала.

– Если бы только прочел! Мой грех куда серьезней. Накануне пришлось на правлении Союза ставить на место одного молодого хлыща. Так что автор получил развернутый ответ во всю глубину моего таланта.

Лучинский отхлебнул коньяк и одобрительно посмотрел на бокал.

– Эти люди не лишены вкуса.