Состязательность в чистом виде отражает конфронтационность. Со временем понимание общих интересов в области сдерживания преступности накапливалось и понемногу модифицировало состязательный процесс, внеся в него начало, отрицающее конфронтационность, – публичность. Говоря о публичности, мы не склонны, как делает это большинство авторов, видеть ее содержание в обязанностях органов расследования, прокуратуры и суда принимать все предусмотренные законом меры и производить все предусмотренные законом действия для раскрытия преступлений, изобличения и наказания лиц, виновных в их совершении, охраны прав и законных интересов участников процесса, не ставя совершение этих действий в зависимость от усмотрения заинтересованных лиц и организаций[241]. Полагаем, что дело обстоит несколько иначе: эти обязанности вытекают из социально-политической сущности публичности, основа которой заключается в том, что государство в лице своих органов принимает на себя ответственность оградить общие интересы от преступных проявлений, обязуется перед обществом и гражданами быть активным в деле обеспечения защиты. Реагирование на каждый случай преступления признается не частным, а государственным делом по реализации общих интересов, в рамках которых находится также соблюдение при расследовании и рассмотрении уголовных дел свобод, законных прав и интересов всех участвующих в уголовном судопроизводстве. Следует подчеркнуть, что публичность в демократическом государстве с развитым гражданским обществом должна служить не интересам государства, как считают некоторые авторы[242], а интересам общества и каждого человека.

Склонна разводить публичное и государственное начала в уголовном процессе и Л. Н. Масленникова. По ее мнению, государственное начало в уголовном процессе представлено там и тогда, когда процесс свободен от диспозитивного начала. Она пишет: «Публичное начало, доведенное до абсурда путем вытеснения диспозитивного начала, выступает как государственное начало»[243]. Следовательно, именно наличие диспозитивности в процессе делает его публичным. Причем эти два начала находятся в следующем соотношении: «Публичное начало выступает и как целое (по отношению ко всему уголовному процессу), и как часть по отношению к диспозитивному началу. Диспозитивное начало как часть входит составляющей в публичное начало, и само его существование возможно лишь под эгидой (обеспечением) публичного начала, но при этом оно не утрачивает своей автономии»[244]. Целое является частью своей части – не совсем понятно. Но что понятно и с чем нельзя не согласиться, так это то, что в уголовном процессе есть диспозитивность. Другое дело, какой статус она в нем занимает. В анализируемой работе Л. Н. Масленникова рассматривает ее как начало. С наших позиций, обоснованных выше, диспозитивность нельзя рассматривать не только как начало, но даже как принцип процесса, основанного на публичном начале. По содержанию диспозитивность – базовая часть построения состязательного процесса. В таком понимании не наличие или отсутствие диспозитивности определяет, какое представлено начало – публичное или государственное, а то, чьи интересы реализуются в уголовно-процессуальной деятельности: интересы общества – публичное начало, интересы определенной политической силы, реализуемые через государственный аппарат, – официальное или государственное начало. Следовательно, не само по себе наделение участников уголовного процесса правовыми возможностями в защите своих интересов, то есть внедрение диспозитивности, делает процесс публичным, а обеспечение их интересов защитой и реализацией со стороны власти. К такому отношению власть может принудить только гражданское общество. От его силы и сплоченности зависит реализация публичного начала, при слабости его набирает силу официальность, и это будет происходить независимо от того, есть диспозитивность в уголовном процессе или она отсутствует.