пора уж воздать:
Полководцев нельзя
просто так убивать!
За такое злодейство —
палач да топор,
А преступник меж тем
не казнён до сих пор!..
Граф какой-то был схвачен.
Не зная примет,
Обезглавили спешно:
подумали – Эд…
В септиманские порты
зашли корабли,
И ещё одно войско
они привезли.
Это войско с эмировым
войском слилось,
И кровавое зарево
вмиг занялось.
Вновь по галльской земле
скачет вражеский конь.
То, что меч пощадил,
уничтожит огонь.
Полыхают деревни
и монастыри
От темна до темна…
от зари до зари…
Толпы беженцев в страхе
на север бегут,
Но арабские банды
повсюду снуют.
Убивают и грабят.
Натешатся зло —
И с награбленным к войску
скорей под крыло.
Дует ветер ислама
на всех христиан15.
Трепещите, Тулуза,
Бордо, Орлеан!
стрелы со стен!
Благородный и храбрый
епископ Эббон
Причинил нападавшим
немалый урон.
Он с крестом и мечом
вдохновил прихожан,
И суровый ответ
был разбойникам дан!
От такого ответа —
хоть вой, хоть беги.
Эти вылазки ночью
запомнят враги!
Так ни с чем и ушли
к вожаку своему.
Тот штурмует Бордо.
Не до Санса ему.
Отыгрался с лихвой.
Торжествуй, омейяд!
После страшных боёв
город приступом взят.
И не спасся никто
в той ужасной резне.
Горы трупов на улицах,
церкви в огне.
Правил бал Сатана,
и под крики «алла!»
Был разграблен врагом
монастырь Сен-Круа.
Эд пытался сдержать
мусульманский навал.
В ходе яростных битв
иногда побеждал.
Но неравенство сил
перевесило всё,
И бегущих поток,
словно щепку, несёт.
Гнал из города в город
несчастных араб…
А вот натиск Мартелла
с чего-то ослаб.
До того ослабел,
что и вовсе пропал!
Майордом добивать
Аквитанца не стал.
Он вернулся в Париж
без ненужных побед,
Что не сразу заметил
метавшийся Эд.
Мартелловы пиры
⠀
Не с пустыми руками
вернувшись назад,
Карл решил отдохнуть
от боёв и осад.
затеял пиры.
Вина льются рекой.
Полных чаш перестук.
Смех весёлый вассалов.
Усердие слуг.
Тосты за майордома!..
Ну… и короля…
С переменами блюд —
плясунов кренделя,
Ловкость рук от факиров,
приёмы борцов,
Акробаты, кривлянье
шутов-наглецов…
Развесёлых красавиц
и визг, и смешки
Как ответ на объятия
и на шлепки.
Разве можно за шалости
эти карать?
Исстрадалась без женского
общества рать!
Карл следил за работой
прожорливых ртов,
Усмехался нахальным
проделкам шутов;
Жмурясь, запах вдыхал
мяса на вертелах,
И, казалось, совсем
позабыл о делах…
За столом у Мартелла
вся в сборе семья.
С ним Свангильда – жена,
младший брат, сыновья —
Утешенье для ранних
отцовских седин:
Карломан, что постарше,
и юный Пипин.
С небреженьем он трапезу
благословил.
Громко чавкая, жрал,
неумеренно пил
И заигрывал с дамами,
из-за стола
Подпуская заливисто
демонов зла.
Шлем походный ему
вместо митры милей;
Слаще дым от костра,
чем церковный елей.
Он епархию бросит
и мигом в поход,
Только рог протрубит,
только Карл позовёт!
В рукопашной
пудовы удары его.
Да такой-то и чёрта
побьёт самого!
Еле выходки терпит
его Ватикан.
Что за пастырь такой?!
Сквернослов!.. И буян!..
Он охотник… Он бабник!..
Да где же предел, —
Богохульник!.. Но ценит
мерзавца Мартелл.
А собачиться с Карлом —
ищи дураков:
Рим всецело зависит
от франкских полков.
Позавидуют власти
такой короли…
…Гости пили и ели,
беседы вели.
Говорили о разном:
о ценах на скот,
Где какой урожай,
чей богаче феод…
Кто-то спьяну гордился
отвагой в бою,
Рвал рубаху, показывал
рану свою.
А ему: «Нас тут раненых
воинов – рать.
Заголяться – так всем!»
И давай гоготать.
Тут такое веселье
над ним поднялось!
Растерялся хвастун.
Карл смеялся до слёз
И утешил беднягу,
с ним выпив вина.
Тот расплылся в улыбке,
довольный сполна.