– Как Мей? Он не может… – к своему стыду я сказал это шепотом. Чтобы не было слышно в коридоре.

– Может! Если не он сам, то кто-то за ним, через него.

Ведунья отпустила мою руку. За несколько секунд, проведенных в ее крепких пальцах, та успела занеметь.

– Позвони мне, когда решишься. Но помни – времени мало.

Совершенно выбитый из себя самого, я вышел на лестничную площадку. В голове стоял такой шум, как в российском парламенте конца девяностых. Все внутренние голоса говорили сразу, наплевав на регламент. "Спикер" – здравый смысл – неубедительно взывал к порядку, но, кажется, в него плеснули соком, потому что он вскоре заткнулся. Оглушенный, я вышел на улицу, и только здесь зимний вечер немного охладил пляску мыслей в моем разгоряченном "доме советов".

Мей шел угрюмый – ему тоже, похоже, впечатлений хватало.

– Она нас даже не спросила, в чем же наши проблемы выражаются, – раздраженно проговорил он, когда мы миновали уже квартала четыре.

– Угу, – я на минуту задумался, пытаясь понять, что этот факт может означать. Выходило, что и хорошее и плохое – или то, что ведунья наша шарлатанка, или, что ей и спрашивать-то ничего не надо – итак все знает.

– Ты ей поверил?

Я лишь пожал плечами – ответ и самому мне был не известен.