А если хотите, но боитесь, тоже никаких проблем, страх убрать можно на проработке.

И главное, чего не знают те, кто пока на стадии "не нравится цвет костылей". Жить без костылей – это не только когда ничто не мешается и не раздражает своим цветом.

Это означает ещё и скакать, бегать, прыгать, танцевать; масса вариантов радостного усложнения жизни, неведомых тому, кто не ходит.

Но пока они не решатся начать делать это самое (чего никогда не делали) и думать (то, чего никогда не думали), они думают про "ходить" так:

"я этого не умею, это трудно, скучно, и за это накажут".

Если же всерьёз идти в работу над освобождением от костылей, над обучением ходить, то будут всплывать разные слои причин перестать делать это. В обратной последовательности тому, как вы их накопили.

И отчаяние, и потеря веры, и самосаботаж, и иррациональные внезапные чувства тоски или злости на себя и весь мир – это не провал терапии, это не откат. Это следующий слой ваших причин, которые надо нести на проработку.

Необычность этого сеанса в том, что клиентка имеет одинаковый со мною редкий диагноз – гранулематоз Вегенера. Я с этой болезнью живу уже 20 лет, и держусь сама, на малой дозе преднизолона, без госпитализаций, и уже почти 10 лет без обострений. Был даже момент, когда я посчитала себя совершенно исцелившейся и раздарила свои таблетки! Но через пару недель забеременела, силы пошли на ребёнка, и пришлось вернуться к поддерживающей дозе.

Она же, как и большинство моих "коллег по болезни", постоянно на связи с врачами, заболела шесть лет назад; у нее большая ежедневная доза преднизолона, плюс постоянная химиотерапия, плюс генная дорогостоящая терапия (ритуксимаб), и всё равно обострения. Отказывают почки, лёгкие, дышать тяжело, глотать тяжело, гранулёмы в глазах и в носу и постоянные инфекционные осложнения.

Когда-то я имела иллюзию, что одинаковый диагноз = одинаковые стрессы и программы. Годы работы с психосоматикой научили меня, что нет. Есть, разумеется, какие-то общие моменты – например, печень болеет от подавленного гнева, а почки от чувства стыда и вины. Но внутренние программы всё равно надо исследовать индивидуально. А в случае с тяжёлыми хроническими болезнями всегда есть программа нежелания жить.

Спрашиваю клиентку, какое ощущение сейчас наиболее дискомфортно.

– Придавило грудную клетку.

Уточняю, как выглядит это ощущение в виде предмета, какого оно цвета. Клиентка видит малиновый воздушный шар, зажатый в железной клетке.

С шаром всё понятно, это образ души. А железо символизирует наивысшую степень подавления чувств, сжатия тканей в спазме. (Предыдущая степень, полегче – это деревянные образы).

Спрашиваем клетку, какую она дает пользу.

– Люди ко мне не лезут.

Прошу представить тех, кто лезет. Посмотреть, много ли их, есть ли знакомые.

Появляются образы родных. Отдаём им клетку. Появляется желание громко кричать и плакать.

Прошу представить ту часть, которая хочет кричать и плакать, в образе отдельного существа. Появляется образ большой уродливой мыши.

(Некрасивый образ отражает неприятие клиенткой своего тела. Да, эта болезнь сильно изменяет внешность).

Прошу клиентку понаблюдать, как эта мышь кричит и плачет, до тех пор, пока ее желания не изменятся. Этот прием нужен, чтобы прожить и освободить подавленные эмоции.

Вот мышь уже и кончила плакать, хочет теперь играть. Прыгает, играет с мячом, добрая, весёлая, всех любит.

Но внешне не изменилась. Спрашиваю, хорошо ли мыши теперь. Нет, плохо. Чего хочет? Любви.

Спрашиваю, какого цвета энергия любви ей нужна.