На самом деле, интересно наблюдать, как сначала консультант находится на стадии активных обсуждений животрепещущих вопросов, смело и доказательно оппонируя первому лицу, и это всем нравится, включая само первое лицо. Затем он комментирует и объясняет окружающим клиента сотрудникам, что, «на самом деле» имел в виду их руководитель, когда ставил те или иные задачи. Далее наступает следующая, третья по счету стадия, отличающаяся тем, что консультант уже свободно говорит вместо своего клиента, распоряжаясь все более широким спектром дел в компании. Здесь консультант уже не просто осуществил перетягивание управления на себя без принятия ответственности за свои решения. Здесь он лишает клиента воли и мысли. Консультант становится не чем-то вроде альтер-эго для своего клиента, а превращается в его «квази-эго» или «эрзац-эго», если угодно. Во всяком случае я это так себе объясняю. Клиент мыслит, используя голову консультанта. Возникает эффект, который хочется назвать эффектом «вынесенного мышления».

Т. Лобанова. Андрей, признайтесь, этот консультант – вы?

А. Вахин. Должен вас разочаровать. Это не про меня. Но, я, если это пока еще интересно слушать, продолжу. Так вот, работая, конечно же, во взаимодействии с клиентом, но в большей степени с его ближайшим окружением, обнаруживаю, что до конца не понимаю, на что реагирую, какие запросы перерабатываю. Это собственные запросы клиента или следствия идей и представлений, вложенных вторым консультантом в сознание клиента? Если это вложенные взгляды, то что будет, когда клиент опомнится? То, что он рано или поздно должен опомниться, не сомневаюсь, или не хочу сомневаться. Но каковы цели того второго консультанта? Остается лишь теряться в догадках. Такие вещи в реальной работе сложно выявлять. Действительно время от времени я просто раздражался, не понимая, от кого там идет вопрос, от кого звучит аргумент, но тем не менее мы работали.

Г. Марасанов. Интересно, а как вам кажется: клиент вами был доволен?

А. Вахин. Если судить по косвенным признакам, да, доволен. Он даже консультировался со мной в два приема. Сначала обсудит что-то, затем возьмет паузу на день или на неделю и вновь возвращается к тому же вопросу, но уже с новыми версиями. Кроме того, клиент, когда мы с ним что-либо обсуждали, буквально заваливал меня самыми разными вопросами, из которых несложно сделать вывод о том, что он склонен широко анализировать процессы, способен вовлекать в поле анализа самые неожиданные переменные, оценивая их как условия и факторы, влияющие на ситуацию. По многим признакам видно, что клиент, человек неординарно мыслящий, креативный. Так что не все там в этой организации уж очень просто, как может показаться на первый взгляд. Иногда я думаю, что еще неизвестно, кто кем манипулировал в большей степени, харизматичный консультант-духовник-астролог: своим (и моим) клиентом или все же клиент консультантом.

А. Вахин. Признаться, меня временами удивляет, насколько странные понятия мой клиент закладывает в основание, в фундамент своей компании и как смело он оперирует этими понятиями, принимая ответственные управленческие решения. Например, на первом месте у него не эффективность бизнеса, а безопасность бизнеса, поэтому те подразделения, которые по содержательному признаку, казалось бы, должны работать в тесной взаимосвязи, в этой компании специально разобщены и деловое общение между ними происходит через разнообразные, постоянно изменяющиеся передаточные управленческие цепочки. Такие цепочки создаются искусственно, встраиваются в живой организм, в действующую систему функционирования компании и, конечно же, не могут не приводить к жутким сбоям в работе. В связи с этим возникает специфический запрос на то, чтобы решить эту проблему не за счет упрощения встроенных цепочек, а за счет чего-нибудь еще. При этом организационное творчество схемо– и системотехников, сочиняющих новые, еще более сложные защитные барьеры, приводит к появлению новых сбоев, ошибок, провалов и потерь в бизнесе. Что вы на это скажете, коллеги?