В эксперименте у крыс вырабатывался лабиринтный навык. Безошибочно или с минимальным количеством ошибок группа крыс пробегала лабиринт. Затем вносились изменения в экспериментальную ситуацию: лабиринт заливался водой, и крыс снова запускали в него. Эти изменения производились, чтобы узнать, сохранится ли навык или его надо вырабатывать заново. Какое отношение эксперимент имел к двум названным теоретическим схемам? Самое прямое: если навык надо вырабатывать заново, то тогда правы те, кто видит сущность навыка в последовательной интеграции отдельных движений, потому что движения при плавании другие, чем при беге. Если, напротив, окажется, что крысы почти безошибочно проплывают лабиринт, т. е., сменив набор движений, тем не менее достигают результата, то правы представители второй теории. Результаты проведенного эксперимента подтвердили вторую теорию.

Эксперименты такого рода имеют много модификаций, одна из которых состоит в нарушении физиологических основ координации движений – искусственной перерезке некоторых нервных путей. Тогда набор движений тоже меняется. Скажем, одна конечность перестает слушаться, значит, уже нельзя передвигаться на четырех лапах, только на трех, поэтому весь рисунок движения должен измениться. Однако выход из лабиринта животное по-прежнему находит.

Научение как формирование плана в схеме Миллера, Галантера, Прибрама. В последние годы американскими учеными Д. Миллером, Ю. Галантером и К. Прибрамом на основе несколько более усложненной схемы была предложена еще одна теория. По мнению авторов, схема организации поведения включает следующие основные составляющие. Всякое воздействие извне обязательно должно проверяться, сопоставляться с некоторыми хранимыми в памяти эталонами. Как считал Дж. Уотсон, никогда нет прямого действия стимула, всегда есть сличение. Проверка – это первое звено схемы организации поведения. Здесь проверяется, был ли уже этот стимул в прошлом опыте или нет, связано ли с ним какое-то определенное поведение и т. д. Понятно, что возможны два результата. Если проверка обнаруживает знакомый стимул, по отношению к которому уже выработано некоторое поведение, то развертывается это поведение. Тогда сразу редуцируются два последующих звена, и происходит переход к конечному звену. Однако если на первом этапе обнаруживается, что стимул – новый, не встречавшийся в прошлом, тогда развертывается звено обследования этого воздействия, операция исследования. Затем идет следующая операция – операция проверки этого исследования. И только после этого развертывается окончательное поведение. Таким образом, эта схема позволяет в некотором смысле интегрировать положения и первой, и второй теорий поведения, рассматривая их как два полярных случая.

Еще один концептуальный элемент этой теории – понятие плана, который, по мнению авторов, аналогичен программе в работе компьютера (см. лекцию 2). Аналогия с работой компьютера, собственно, и послужила основой для создания этой теории, утверждающей, что всякое поведение строится по некоторому плану, а индивидуально изменчивое поведение характеризуется выработкой плана последующего поведения. Суть научения в формировании некоторого плана. Понятно, что здесь термином «план» обозначается некоторая внутренняя организация любого поведенческого акта (т. е. значение данного термина шире, чем то, к которому мы привыкли).

Общая структура поведенческого акта. В отечественной литературе проблема общей структуры поведенческого акта также является одной из центральных, правда, у нас она обсуждается чаще всего физиологами. Здесь важно отметить, что и физиологи постепенно пришли к необходимости отказаться от простой схемы рефлекторной дуги при описании поведенческого акта: не потому, что в поведенческом акте нет трех звеньев – воздействие извне, проведение возбуждения в центр и ответная реакция организма, – они есть, но их недостаточно. Пришлось идти по пути усложнения схемы, чтобы объяснить с ее помощью реальное поведение. Одним из таких «усложнений» является трехчленная схема, разработанная крупным отечественным физиологом, учеником И.П. Павлова П.К. Анохиным.