Любая наука, изучающая реальные явления в природе и обществе, со временем вырабатывает свой язык. Он состоит из общенаучных понятий и специальных терминов, совокупность которых принято называть терминологией, или тезаурсом, а в среде ученых его называют научным жаргоном. С его помощью ученые общаются между собой и пишут научные статьи.

Обращаясь к развитию психики в процессе онто– и филогенеза, ей приходится оперировать такими понятиями, как антропогенез и антропосоциогенез. Они объясняют происхождение и развитие всех видов рода человек (Homo), рассмотренные в биологическом, психическом и социокультурном планах. В процессе такого объяснения психологи раскрывают сходство и различие между психикой животных и психикой человека, причины и время возникновения у человека мышления, речи и сознания, благодаря которым он возвысился над всеми биологическими существами. Такой исторический, а точнее сказать, антропологический подход, жизненно важен психологии. Как установили ученые, префронтальная часть левого полушария мозга – это совершенно недавнее образование, отвечающее за логическое мышление, а правого полушария – представляет собой исторический реликт, в котором отложились самые древние пласты нашей психики – эмоции. Они роднят нас с животным миром. И часто два полушария конфликтуют между собой, но как и в чем это выражается, придется еще установить психологам совместно с физиологами.

Вполне возможно, что и бессознательное – термин, обозначающий психические процессы, в отношении которых отсутствует субъективный контроль, – того же древнего происхождения. А вот подсознание, по всей вероятности, отсутствующее у животных, – плод нашей репрессивной культуры. Сюда, как в кладовую, наше сознание сбрасывает всевозможный «хлам»: вытесненные желания, запретные чувства, например сексуальные, неоправдавшиеся надежды и пр. Нередко подсознательное и бессознательное в литературе отождествляется, отчего в головах бедных студентов возникает полная неразбериха. Но на то она и наука, что, открывая новое, она освобождается, не всегда решительно, от груза старых понятий и представлений. Немало сложностей в концептуальном аппарате возникает из-за культурных особенностей родного языка. К примеру, в русском языке к указанным двум категориям добавляется еще понятие неосознаваемого. В других языках такого многообразия терминов нет, а потому и психологию им изучать, как кажется, проще.

Психологи разных школ, направлений и идейных течений не могут между собой договориться, куда относить установки, потребности, мотивы – к бессознательному или неосознаваемому? Пока одни мучаются над этими вопросами, другие решительно отметают саму постановку вопроса. Скажем, гештальтпсихологи вовсе не мыслят в рамках парных категорий. Для них существуют исключительно целостные, несводимые к сумме своих частей, образования сознания (гештальты), при помощи которых они анализируют сознание и психику. Неопозитивисты, убеждающие нас, что стыдно заниматься невидимыми сущностями, напрочь отвергают подсознание, которое нельзя наблюдать, фотографировать или измерять. Да и советские марксисты долгое время с большим подозрением относились к фрейдизму, предлагая вместо него классовый подход к психике.