Стрелки часов перешли за второй час, мне следует поспешить.

Бедняжка, наверное, не знает куда себя деть, даже подумать страшно если она отправилась через трущобы на поиски моего дома.

Я накинул плащ по верх рубахи, наскоро натянул штаны и выбежал в коридор.

Спускаясь по лестницам на первый этаж, смог заприметить белые туфельки, запачканные городской грязью.

Пройдя в гостиную, среди кучи чемоданов, я увидел её в нежном платье с корсетом, подчёркивающим её формы, но обделявшим вниманием утончённое лицо благородной нежности. На столе лежала одна из моих изданных книг, открытая на развороте. Честно сказать, меня эта глава тоже вгоняла в сон. Иногда приходится тратить чернила на описания героев для людей, обделённых фантазией.

Я отправился на кухню вспоминать навыки кока.

Да уж, давно я не стоял у плиты, но и готовить в этот раз не на всю команду. Начистив картофель, я ударился в воспоминания, пока нарезал его кубиком. Если бы Бенни не поглотила морская пучина в тот шторм, то я бы так и продолжил мыть палубы с вожделенным ожиданием причала.

Было бы, лучше, если с выходом на пенсию я открыл свой портовый кабак. Вот только послевоенный статус не позволял заниматься любимым делом.

Вяленое мясо под жаренный картофель – угощение, конечно, не для леди, но и одним салатом после портовой качки сыт не будешь. Надеюсь, что она не побрезгует вином.

Помню мы в её годы любили пригубить за училищем. Лучше уж дома под вяленое мясо, чем в компании оборванцев под мостом. Аромат пропитал жизнью пустующие стены, навеяв в душе праздничное настроение.

Мне даже захотелось достать сервиз, подаренный самим капитаном в честь выслуги. Тогда еще помню, смеялся, что не кинжал, а он приговаривал, мол в быту будет нужнее, как в воду ведь глядел, старый волк.

Элис робко подошла, застыв на пороге.

– Слушай, нам с тобой целый год жить, может попробуем пообщаться?

– Отец много о вас рассказывал, но я не думала, что вы на столько…

– Старый?

Повернувшись к ней, я отвлекся от закупоренного пузыря.

И кто придумал эти не удобные формы?

Лучше бы, как раньше, продавали бочонками, к чему все эти не практичные хрупкости?

– Красивый.

С лёгким заиканием произнесла Элис.

– Скажи, может быть у тебя найдётся другая одежда? Менее официозная, я понимаю, что это мода, но это не слишком удобно в наших краях.

– Отец меня однажды наказал за ношение мужской одежды.

– Мне жаль, что его больше нет, но тебе дальше жить самостоятельно.

А потому, оденься как пожелаешь нужным, если хочешь – можешь взять что-то из моего гардероба наверху, только прости за бардак, не было времени на приборку.

– Благодарю за гостеприимство, Фредерик. Подняв пышное платье от пола, она бесшумно удалилась.

Я приступил накрывать стол, а также

разлил вино по бокалам из зелёного стекла, этот цвет идеально сочетался с белой скатертью и её выразительными глазами. Элис предстала в морской рубашке моих лицейских лет, черных брюках, перетянутых широким кожаным ремнём с позолоченной бляхой, на ней красовалось выгравированное изображение молодого кромва. Жаль, что это создание редко встречается и не поддаётся дрессировке.

Мой дед как-то описывал его, ссылаясь на свою память охотника. Тело этого существа покрыто железными перьями, размером он в три раза больше собаки, от спины протягивается скорпионий хвост, имеющий острое жало.

Задние конечности кромва похожи на лапы ворона с массивными когтями, а из пасти торчат огромные клыки и змеиный язык.

Как же, наверное, он прекрасен.

По телу пробегает дрожь только от одного изображения его кислотных глаз. Для многих встреча с этим чудищем становилась последней, однако моему деду улыбнулась удача в ту ночь, и он смог спрятаться, покрыв своё тело болотной трясиной.