– Твой будущий муж не заслуживает такой хозяйки, – вздыхает мама.

– Мам, да меня вообще мало кто достоин. Ни у кого в мире больше нет такого количества справок и предписаний, а я не хочу, чтобы на мне женились по расчету.

Мама выразительно молчит.

– И вообще, – говорю я, – я не настроена выходить замуж.

– Интересно, почему? (Сарказм. Читай: кому такая нужна?)

– Потому что еще одного человека, который проверяет толщину масла на моих бутербродах, я не перенесу.

Я много чего не перенесу.

Он два года молчал, а потом вдруг у меня в блоге появилась песня Depeche Mode – All I wanna do is see you again.

Это было примерно месяц назад. Просто песня?

Память о том, что я люблю «депешей»? Просто-просто песня вообще без подтекста? С подтекстом?

С явным подтекстом?

Блин, читатели, послушайте ее, пожалуйста, и скажите мне, что он имеет в виду.

Он единственный, из-за кого я могу опять начать пить таблетки. Еще он единственный, о ком ничего не знает мой психотерапевт. То есть, наверное, он видит, что есть какой-то вирус в системе, но его хитрые вопросы не работают.

– Мне… тяжело без дневника, – говорит Марселла стеснительно. – Как без части тела.

– Ты там пишешь ерунду, – уверяю ее я, методично отрывая от лужайки травинки то там, то сям. – На ерунду не надо тратить время.

За что я люблю этот город, так это за парки. Вы помните, что я люблю плакать в парках? Тут есть озера, в которых плавают лебеди, и вообще, я была бы рада, как здешние студенты, ходить через парк с озерами в университет. Не через шоссе, и шоссе, и шоссе, и жилые кварталы, и шоссе. Мне тут так хорошо, что я даже немного задыхаюсь. Много солнца, люди, деревья. Я боюсь, правда, что за каким-нибудь из них увижу Райдера. Увидеть его на самом деле и подумать, что увидела – для моей больной головы однофигственно. В любом случае буду мучить себя. Уже это делаю.

Перестань, критик, заткнись. Со мной все в порядке. Я в это не верю, но это совершенно не твое дело. ЗАТКНИСЬ.

– А ты никогда не писала дневник? Вроде же, ну… обычно…

– Психически больным надо писать мантры каждый раз, когда они хотят схватиться за автомат, – продолжаю я. – Нет. Я не пишу, во всяком случае. У меня паранойя.

– Понятно, – говорит Марселла, глядя на лебедя, который вразвалочку пересекает остров.

– Я писала когда-то, – внезапно говорю я. – Когда было совсем плохо. И какое-то время назад я достала эти несколько тетрадок и прочитала, потому что до этого я боялась. Думала, что там что-то страшное. А там такая ерунда. «Меня никто не любит. Все сволочи. Все дураки. Ааааа. Ыыыы». Я даже расстроилась.

– Почему?

– Потому что такая дура была. Я так надеялась всегда, – говорю вдруг я со слезами в голосе (если б только этот чертов Райдер не появлялся здесь), – что я там найду какой-то ответ. И успокоюсь. Что там будет написана какая-то причина, о которой я забыла. Что я какое-то послание оставила себе. Делать так-то. Не быть такой-то. А там…

Характерно, что говорю я, а плачет Марселла.

– Чего ты-то рыдаешь?

– Ты такая хорошая и такая несчастная, – ревет она.

– О господи, – говорю я, – а я-то думала, ты плачешь над нашей змеищей, которая сейчас пытается доказать на кафедре, что она никуда никого не посылала.

В игру играют двое: докладчик (Д) и слушатель (С). Важно помнить, что у слушателя совершенно искреннее отношение к происходящему, и его поведение ни в коем случае не является издевкой или троллингом.

Сценарий:

1) Д (читает доклад)

(Поведение С в это время различается в зависимости от типа С. Первый тип наивен и искренен, в прослушиваемом тексте ничего не понимает, но очень хочет сделать приятное докладчику и спросить у него что-нибудь. Второй тип – скептик, интеллектуал, в прослушиваемом тексте тоже, как правило, ничего не понимает, потому что выкопал вглубь только свою собственную узконаправленную тему.)