– Это что такое? – недоумевает Кузьмич.

– Галакты, межгалактическая свободно конвертируемая валюта.

– И что с ними делать?

– Можете на любой цивилизованной планете ими платить.

– А на Земле?

– Я же сказал, любая цивилизованная планета. Извините, мне пора. – Чиновник МПФ поправил узел галстука. – Вы у нас не один.

Тут непонятная сила Кузьмича из блюдца обратно-то и вынесла, блюдце бесшумно взлетело и бесследно растворилось в морозном небе среди салюта, который соседи Кузьмича, подогретые щедрыми праздничными порциями «бурбона», с пьяными улюлюкающими воплями, выстрелами из ружей да фейерверков устраивали, поганя ясное звёздное небо. Так, в Новый год, остался Кузьмич без верного ружья и с пригоршней непонятной межгалактической валюты на руках.

Поменялся с тех пор Николай Кузьмич Искоркин кардинально. Сжёг подшивку «Куриных историй». Перестал общаться с бывшими покупателями «бурбона». И самогоном торговать перестал. И сам пить совершенно бросил. Дорогой телескоп себе купил. Теперь по ночам всё в небо смотрит и ждёт, пока новогодний пенсионный бонус можно будет и на Земле потратить.

Сборник рассказов «АБСУРД»

Иллюстрация Григория Родственникова

Последняя пара дней уходящего года мне не слишком понравилась. Да и кому понравится, если… Впрочем, не буду забегать вперёд и расскажу всё по порядку.

Познакомился я с девушкой, Клавой зовут. У неё отец айтишник. Мне имя не очень приглянулось, не люблю всякие компы и интернеты. У меня, правда, у самого имя не сахар. Автоном. Папаша нарёк, когда на автокомбинате слесарем работал. У нас в родне у всех имена чудные были. Папу дедушка измыслил назвать Пячегодом (Пятилетка за четыре года). Но я не ропщу. Автоном имя хоть и дурацкое, зато редкое, девушки на него ведутся. А девушек я люблю. А чего ещё делать после работы? Я на базаре женским бельём торгую, дружок устроил. Отстоял за прилавком до шести вечера и свободен, как птица – лети куда хочешь.

Кстати, на базаре с Клавдией и познакомились. Ей розовые ажурные трусы приглянулись. Друг на них бирку приспособил – Bordelle. На самом деле его жена швейный цех держит. Но покупателям об этом знать ни к чему. Вот и Клавдия на этикетку повелась. Взяла трусы, пальчиками гладит, резинку теребит, даже понюхала.

– У вас отличный вкус, – говорю. – Сразу видно эстетически развитого человека. Такого белья в этом захолустье не сыщешь. Лучший британский бренд. Сама королева по дворцу в них ходит.

– Да уж больно название двусмысленное, – морщит она хорошенький носик. – Развратом отдаёт.

– Ага, – соглашаюсь. – В этом и шарм. Разве вам не хочется быть свободной от предрассудков и низменной застенчивости?

– Да и цена кусается. Три тысячи за труселя! Это же грабёж!

– Они стоят пять. Но за такую цену никто не купит – народ у нас дикий. Вот и приходится продавать себе в убыток.

– И всё же, три тысячи – это слишком дорого…

– Вы очень красивая, – отвечаю с придыханием. – Отдам за две, но с одним условием!

– Каким? – интересуется она, а сама аж млеет от моего комплимента.

– Если согласитесь со мной поужинать…

– Ой, я даже не знаю, – жеманится она. – Я же вас совсем не знаю.

– Меня зовут Автоном. Приятно познакомиться.

– Какое интересное имя.

– Редкое, да. Но вы можете звать меня – Авти.

– А я Клава, – и реснички вниз.

– Принято, – говорю, и меняю деловой голос на приторный, – так что мы с вами, Клава, поужинаем нынче в «Бельведере».

«Бельведер» – это пафосное место в нашей заштатной дикости, а у меня там армейский кореш на фейс-контроле.

Смотрю – среднее образование и отсутствие перспективы выйти замуж за принца повелось на моё предложение: