– Доброе утро, – как ни в чем не бывало, дружелюбно произнес он и протянул Бланш тарелку с готовым для нее завтраком.

Девушка села за стол, украдкой поглядывая на него и пытаясь понять, чем для нее обернется вчерашняя выходка. Сироп не давал ей спокойно поесть, постоянно вертясь под ногами, и Бланш решила насыпать ему корма. Гремя шкафчиками и коробками с карамелью, было легче начать разговор и, насыпая корм в миску, она как бы невзначай произнесла:

– Я вчера глупо поступила.

Вернувшись на свое место, она посмотрела Чоко в глаза:

– Ты обижаешься на меня?

– Нет, зачем. Если кто и виноват здесь – так это я. Караван мой и, будучи главой нашей маленькой экспедиции, я несу ответственность за вас с мурланом, – он в шутку прихватил непоседливого гнома за колпак, и тот недовольно и смешно подпрыгнул. – Это не увеселительная прогулка. Моя обязанность, – он показал на нее пальцем, – привезти тебя домой.

Она внимательно слушала, пытаясь найти в его речи скрытую шутку или упрек в ее адрес, но тщетно. Парень говорил абсолютно искренне. Ее кольнул укор совести. Бланш настолько погрузилась в собственные проблемы, чувства, жажду приключений и была сконцентрирована исключительно на себе, что даже не думала о том, как много моментов Чоко приходилось учитывать каждый день, каждый час, чтобы их поездка проходила спокойно и безопасно для нее самой.

– Спасибо, – искренне сказала она, – обещаю впредь думать головой.

Они улыбнулись и продолжили есть, однако тема деревни и аборигенов все еще висела в воздухе, и ни один из них не решался о ней заговорить.

Когда до Пряничного города оставался день пути, Бланш сидела на кровати и по обыкновению вела записи увиденного. Начавшаяся с нескольких листочков заметка в тетради превратилась в настоящую рукопись с множеством исписанных мелким почерком страниц. Чоко подошел и сел напротив.

– Нам нужно все обсудить еще раз.

Бланш понимая, что этот разговор был неизбежен, и заранее не уверенная в его благополучном исходе, отложила блокнот.

– Хорошо, – произнесла она, дав себе зарок быть максимально терпеливой. – Твое предложение?

– Ты знаешь, я с радостью бы поддержал твою идею. Но вся эта история с трупами волков, разрушенными домами и непонятной исследовательской станцией с погибшими в ней рабочими… Все говорит против идеи срываться с места в карьер.

– Да, я понимаю. И что ты предлагаешь? – она окинула его взглядом, а в голосе опять появился предательский холодок. – Вернешься в свой исследовательский центр и будешь дальше сидеть в кабинете?

– Я еще не придумал, что буду делать, когда вернусь.

Бланш не выдержала и, вскочив, начала ходить по комнате.

– Все твои аргументы наоборот говорят о том, что нам нужно, – она нарочито медленно произнесла это слово, – знать, что делать. Погибли жители, была опустошена деревня. Брауни умер. Увяз в веществе какого-то непонятного вида. Оно ядовито, Чоко!

– Вот в этом? – произнес он, вытаскивая ту самую колбу с собранным образцом.

Бланш взяла ее и поднесла на свет. Внутри переливалась жидкость чем-то похожая на желе. Она слабо отцвечивала серебристым светом, как будто сама же излучала его.

– По-хорошему, нужно ехать лабораторию, но я и без них могу сказать, что это асвит, растворенный в чем-то. Может быть в воде, – рассуждал сам с собой Чоко.

– Асвит… – повторила она, завороженно смотря на сверкающий на солнце жидкий металл.

– Да-да, тот самый, который мы используем в пулях, фонариках. Знаешь, откуда он берется?

Бланш молча отдала ему колбочку и села напротив.

– У нас есть только одно место его добычи, оно засекречено и строго охраняется. Как ты имела возможность увидеть, понятно почему. Если я сдам это в лабораторию, ко мне будут вопросы. Если ты напишешь в газету о том, что увидела, к тебе будут вопросы. И поверь, нас больше никогда не выпустят из Пряничного города.