Параллельно с этим, основываясь на постулатах, позаимствованных из теории пространства, легко доказать, что «сейчас» не может быть прожито как какая-то часть времени; чтобы разглядеть в пространстве образ, необходимо сначала увидеть его очертания, а затем (и не будет ли это лишь след близлежащего поля?) применить ко времени. Точно так же утверждение, что мы живем только внутри «сейчас», не является правдой и, не сомневаюсь, должно казаться невозможным, даже абсурдным.

Традиционная психология поторопилась принять данную точку зрения на вооружение; понятие «сейчас» она по-прежнему рассматривает в контексте памяти, по примеру игры со шкатулочками, вставляемыми одна в другую, когда все, что есть в жизни, словно проходит через «сейчас». Но на самом деле это не так.

Безусловно, случается, что мы обнаруживаем «сейчас» как нечто, что недавно предшествовало ему, и нечто, что должно следовать за ним, а речь – эти знания я получил благодаря образованию моего товарища Пиншона – способна самым невероятным образом отображать иррациональный характер времени и совершенно ничем не ограничена в употреблении выражений «сейчас я уже сделал» или «сейчас я буду делать». Но в данном случае мы говорим о принципиально разных отношениях, которые учитываются в пространственном мышлении; здесь мы не обнаруживаем следов ни воспоминаний, ни предвидения, в прямом смысле этого слова, ни, в общем-то, ничего, что можно было бы трактовать как границы или очертания «сейчас»; так и в жизни: четко осознавая, что настоящее уходит, мы на самом деле не можем определить, когда оно становится прошлым; кроме того, маловероятно, что мы заметим, как будущее прорывает границы настоящего.

Расхождение между дискурсивным прошлым и феноменом «сейчас», расхождение, примеры которого мы только что привели, для нас – и понять это достаточно легко – не что иное, как выражение временного характера данного феномена. Но не стоит на этом акцентировать внимание. Сама жизнь отлично приспособлена к такому несоответствию. Последуем ее примеру, не станем задерживаться на этой псевдопроблеме, давайте посмотрим, как принцип распространения проявляет себя по отношению к «сейчас».

Если мы попробуем представить себе или определить это «сейчас», то у нас ничего не получится; оно промелькнет перед нашими глазами, но в то же время мы увидим его как нечто, разворачивающееся перед нами, освобождая место другому феномену, у которого, конечно, много общих черт с «сейчас», но есть и существенные отличия. Здесь я имею в виду настоящее.

«Сейчас» погружается в «настоящее» и полностью растворяется. Но «настоящее» не становится в данном случае «не сейчас»; некоторые черты «сейчас» остаются в нем. Просто это «сейчас» раскладывается на части.

«Настоящее» содержит в себе продолжительность и протяженность. И я не смог бы определить, ни где оно начинается, ни где заканчивается, я даже не смог бы определить его границы, которые, в отличие от «сейчас», имеют нечто струящееся, тягучее, эластичное. «Настоящее» для нас – это, в зависимости от обстоятельств, и настоящий момент (сейчас), и сегодня, и настоящий период, и все остальные формы настоящего, которые, кажется, вкладываются друг в друга, но при этом все же зависят от понятия «проживаемого настоящего».

Получается, что в состав «настоящего» больше не входит тот драматический момент, который мог бы охарактеризовать, особенно в нашем мышлении, понятие «сейчас». Здесь больше не возникает вопрос «быть» или «не быть». Это больше не вершина горы, где может закружиться голова, это – равнина, где мы чувствуем себя комфортно. «Настоящее» не настолько резкое, уникальное и конкретное; по сравнению с «сейчас» оно скорее намного более спокойное, более однородное, более умиротворяющее. Мы можем позволить себе жить в настоящем.