По сути, здесь идет речь о простом феномене, не поддающемся разделению на части. Именно на этом основано и большинство рассуждений Бергсона, касающихся различий между мыслимой длительностью с ее противоположностями и проживаемой длительностью с ее неизменяемой живой структурой. Нам не остается ничего другого, кроме как вспомнить слова самого Бергсона, где он помещает феномен длительности и последовательности в одну плоскость: «Нет значительной разницы между прошлым одного или другого состояния, они по-прежнему пребывают в том же состоянии»; или вот еще: «Возможно представить себе последовательность, не разграничивая ее, можно представить ее как взаимное проникновение, как целостность, как близкое объединение элементов, каждый из которых является показателем целого, различаясь и отделяясь лишь в мышлении, способном все разделять».

Таким образом, переживаемая последовательность, несмотря на то, что она состоит из «бытия двух», не слагается из двух различных длительностей, следующих одна за другой. Утверждать такое – значило бы совершить попытку разложить и рационализировать изучаемый феномен больше, чем допускает его природа. При последовательности выделяют два события, но ни одно из них нельзя постичь независимо от другого. Это как если бы мы, стоя на вершине, откуда можно только догадываться, что собой представляют оба склона горы, но не исследовать их, в конце концов поняли бы, что находимся в месте, которое их разделяет. Точно так же движущаяся длительность не может быть разложена на множество последовательностей; иначе бы изменилась и была неправильно оценена сама ее природа. Как только речь заходит о времени, следует избегать всех поспешных арифметических действий.

Теперь стало ясно, как изучаемый нами феномен может иметь «две грани», что мы позволили себе утверждать в конце предыдущей главы.

А. – Иррациональная сторона обоих феноменов четко прослеживается на основании всего вышесказанного. Минимальная попытка, совершенная, чтобы преодолеть признаки «бытия единства» или «бытия двух», позволив им развиться, что, по сути, совершенно естественно для дискурсивного мышления, подводит нас к противоречию с образом существования этих феноменов в реальности. Они проявляют себя с рациональной точки зрения, хотя сами по себе являются противоречивыми.

Эту мысль можно подчеркнуть и более очевидным способом. Вот умозаключение, которое делается довольно часто: мы только что констатировали последовательность А и В; констатация последовательности А и В позволяет нам сказать, что А может существовать только при наличии В; последовательность устанавливает отношения между А и В; но для установления каких-либо отношений между двумя понятиями необходимо, чтобы оба эти понятия существовали в сознании; а это совершенно невозможно в случае отношений последовательности; таким образом, ни при каких обстоятельствах мы не можем утверждать, что существует незамедлительная последовательность двух событий. Однако мы говорим об этом каждый миг своего существования.

Психология всегда сталкивалась с этой проблемой, сводя, в силу своих установок, все решения к тому, чтобы принять мысль, что событие А оставляет мнемонические следы, которые замещаются чем-либо, когда наступает событие В. Даже опустив, что таким образом мы наделяем память способностью искусственно растягиваться, речь здесь идет всего лишь о псевдоразделении, поскольку, какова бы ни была природа следов А, необходимо, чтобы в сознании уже существовало предчувствие наступающей последовательности, дабы иметь возможность в таком случае объяснить наличие этих следов рядом с В в аналогичном поперечном срезе сознания, как принято говорить; но В + следы А сами по себе не могли бы стать поводом для появления идеи о последовательности. Конечно, допустимо обратиться к сфере воспоминаний. Но в своем сознании мы не сможем найти ничего из наших воспоминаний, потому что в жизни последовательность двух событий, а также и переживаемые воспоминания, чаще всего относятся к более удаленному прошлому, выступают в качестве пустого интервала между событием, о котором мы вспоминаем, и настоящим, которому оно противопоставлено, словно они не применимы к «нынешнему» прошлому, если можно так сказать, включающему в себя незамедлительную последовательность.