Большая солнечная комната и светлый миг рождения, наполненный радостью и надеждой. В эту минуту они превратились в наваждение, в давно приснившийся сон. Снаружи послышались голоса.

– Откуда деньги?

– Дай, – не обращая внимания на вопрос, прохрипел Лева.

Банкнота оказалась зажата между пальцами ухмыляющегося человека. Ей было неудобно и неприятно между грязными дурно пахнущими пальцами. Хотелось крикнуть: «Отпусти!» Человек повертел ее и бросил в полиэтиленовый пакет. Там скрученные, скомканные, вповалку лежали другие деньги. Сквозь прозрачную преграду купюра наблюдала, как укравший ее убийца, трясущимися руками готовил что-то с помощью зажигалки и ложки. Потом он с таким изуверским умилением воткнул себе в руку иглу, что купюра отвернулась.

Надя очнулась, сидя на подоконнике. На улице было светло. По ступенькам спускалась старушка и одарила ее презрительным взглядом. Пропустив старушку вперед, Надя не спеша, пошла следом. Во дворе было пустынно. Старушка скрылась за поворотом, и Надя решила пойти в другую сторону. И она увидела его. Лежащего на боку, окровавленного, но еще, казалось, живого.

Конечно, она узнала Виктора, укрывшего ее этой ночью. Взяла в руку его кисть. Пульс еле слышно вздрагивал.

Надя закричала во весь голос:

– Помогите! Помогите!

Из окна высунулся мужик в грязной майке.

– Я тебе сейчас шалава, поору! – крикнул он.

– Человек умирает, помогите.

Окно закрылось. Никто не спешил на помощь. Надя опрометью бросилась к проезжей части. Люди шарахались от нее в стороны. Машины объезжали, водители осыпали ее бранью.

– Люди помогите, там человек умирает!

– Сумасшедшая! – крикнул кто-то.

Надя бегом вернулась обратно. Сквозь слезы, напрягая все силы, она приподняла Виктора. Пригнулась, чтобы забросить его руки к себе на плечи. На полусогнутых ногах она потащила его. Ноги Виктора волочились по земле.

***

– Значит, говоришь, спасти хотела, – допытывался следователь.

– Да, – опустив голову, отвечала Надя.

– А паспорт, значит, украли?

– Да.

– Врешь стерва, я вас проституток хорошо знаю! Ничего святого! Убила парня, а потом вдруг совесть проснулась. Так? Только от этого не легче. Ответишь по всей строгости.

Надя молчала.

– Деньги думала, есть, да? – не унимался следователь. – А когда не нашла ничего, выходит и убила зря. Тут совесть и заела. Так?

– Я не убивала…

– Молчать! А кто его пятнадцать раз проткнул? Я что ли? Ты что натворила, сука. Мать без единственного ребенка оставила.

– Я домой хотела уехать…

– Так, – ухватился следователь.

– Меня били, заставили проституцией заниматься. Я убежала. Домой хотела уехать… – как заклинание повторяла она.

– А денег не было, и ты решила любым путем достать?

– Нет.

– Не смей мне врать, дрянь!

В кабинет вошел кто-то и вызвал следователя в коридор.

– Нашли убийцу. Наркоман местный. Нож у него был. Признался во всем. Отпускай девчонку.

– А паспорт?

– Скажи, чтоб завтра духу ее в городе не было.

– Но…

– Я сказал, отпусти.

– Есть.

Следователь вернулся в кабинет.

– Повезло тебе, тварь. Можешь идти. И чтобы сегодня же умотала в свою деревню. Понятно?

Надя вышла в коридор.

– Дочка, погоди, – обратился к ней тот мужчина, что вызывал следователя.

Она с опаской посмотрела на него.

– Вот возьми.

Он протягивал ей двести рублей.

– Извини, больше нет.

Надя поблагодарила, но деньги не взяла.

– Скажите мне, пожалуйста, его адрес, – сказала она.

– Чей?

– Витин.

– Подожди минутку.

Он вошел в кабинет и вернулся с небольшим листком бумаги.

– Вот.

– Спасибо.

Надя пошла к выходу, а милиционер смотрел ей вслед. Потом вздохнул и, развернувшись, поднялся по лестнице в свой кабинет.