-- Вера Шира не объяснила сути, но сказала, что речь касается безопасности. Так что, боюсь, вряд ли я тут смогу быть полезен, -- дядя сделал скорбное лицо, но глаза его сияли триумфом. – А так как Витар отсутствует...

Мстительный засранец! Ещё в юности, когда преподавал мне и покойному старшему братцу Авилу основы экономики, всегда находил возможность мелко ткнуть носом нерадивых наследников за небрежение к его предмету.

-- Я понял, -- отмахнулся от дальнейших разглагольствований на тему кто за что ответственен. Не убудет от меня, в конце концов. – Хорошо, я приму уважаемую веру, как только она прибудет в «Парящий».

-- О, она уже здесь. Дожидается ответа на свою просьбу о встрече в гостевых покоях дворца. К тому же мы уже закончили, если кто не успел заметить, -- добавил он язвительно.

-- Что ж, не стоит мучить даму ожиданием, раз род Иссольских в долгу, -- я поднялся из-за стола, ловя взглядом своего адъютанта, который отличался редким пониманием и исполнительностью. – Лой, пригласи веру Стенскую в мой кабинет. Я приму ее незамедлительно.

И вправду, чего тянуть? Хотя о чем могла пойти речь, теперь даже не предполагаю. Любопытство слабо шевельнулось внутри. Впрочем, особых чудес от аудиенции я не ждал: наверняка старческий бред.

И не дожидаясь пока поднимающиеся с насиженных мест господа высшие варды покинут зал, одним слитным прыжком, словно находился в звериной ипостаси, оказался у окна. И смачно припечатал надоевшее насекомое первым же попавшимся под руку проектом указа!

Но не полегчало.

3. Часть 1 Глава 2

Глава 2

Здравый смысл есть сумма предрассудков своего времени. Г. Гегель

Иссолия. Замок «Парящий»

Ренар Иссольский

Вера Шира Стенская оказалась не просто пожилой вдовой покойного главы рода, а очень старой варданкой. Пожалуй, я за всю жизнь не видел, чтобы представители моей расы выглядели настолько состарившимися. Моя посетительница скорее походила на столетнюю человеческую старуху. Потому что наши женщины, впрочем, как и мужчины при вардовской-то любви воевать, не иначе как чудом сумевшие дожить до преклонных лет, с момента угасания успевали разве что обзавестись не слишком глубокими морщинами, да сединой, но никак не выглядеть, как изможденное и высохшее нечто, в котором по недоразумению ещё теплилась жизнь.

А женщина, сидящая напротив, с комфортом устроившаяся в кресле посетителя, была именно такая: худая, высокая, с некогда красивым лицом, которое безжалостное время испещрило каньонами морщин, с белыми волосами, почти как у братца Витара, и кутавшаяся в палантин, несмотря на высокую температуру в помещении. Впалые щеки, сухие потрескавшиеся губы, с опущенными горестными уголками, острый, чуть длинноватый нос, но при этом очень живые глаза, глядящие с прищуром из-под немного нависших век.

И под этим взглядом, я, взрослый, обличенный властью вард, что на раз-два справлялся с прожженными интриганами, внезапно почувствовал себя маленьким нашкодившим котенком, на которого смотрит строгая бабушка. Изучающе так смотрит, будто выбирая: выпороть или простить.

Даже захотелось тряхнуть головой.

После обязательного приветствия вера не произнесла пока не слова, я тоже не спешил заговаривать, позволяя посетительнице собраться с мыслями и самой пояснить причину своего визита. Но пауза затягивалась, непривычно заставляя нервничать. Даже хотелось поерзать от нетерпения на кресле. Но, хвала Праматери, старуха все же заговорила, перед этим на миг понимающе улыбнувшись.

-- Я рада, вер Ренар, что меня приняли именно вы, -- выдала она неожиданно. – Так даже лучше...