Кики выпустила мою руку, когда мы остановились у большой черной плиты.

– Покажи.

– Это домашнее задание, я сделала набросок всего час назад.

Я достала рисунок. Она взглянула на него, вскинув брови.

– Ты знаешь, Анте, я удивляюсь всем твоим рисункам. Это очень удивительно. Как их зовут? – спросила она, кивнув на джентльмена и даму.

– Гекельберри и Кристина, – ответила я смущенно. – Это мы.

– А давай прорепетируем эту сцену наяву, только у меня нет белого платья.

Только сейчас я обратила внимания, что она была одета в джинсы и блузку, выглядывающую из-под куртки, через плечо висела ее тряпичная сумка.

Кики приблизилась ко мне, вытянув руку.

– Поцелуй.

Я взяла ее руку и поднесла к губам. Она усмехнулась и стала рассказывать, что все молодые люди должны вести себя вежливо и постоянно целовать дамам руки в знак признательности и уважения. Что рядом с леди нельзя повышать голос и сквернословить. Необходимо открывать двери и пропускать вперед. Подавать верхнюю одежду и всегда улыбаться.

– Ты нарисовала наши прошлые воплощения, – вздохнула она. – В прошлой жизни мы были этими людьми. Мы жили в замке, где оставили свои тела.

Я удивленно смотрела на нее.

– Мы любили друг друга, и это так очевидно. Но в этом воплощении память стерла наши чувства, хоть мы и встретились снова.

– Почему нет памяти? – спросила я.

– Чтобы не помнить прошлых грехов страданий, боли, смерти и не бояться жить полноценно.

– Это воображение…

– Это не воображение – это память прошлых воплощений.

– А почему мы родились в этих телах? По какому признаку получились эти тела.

– Это индивидуальная Судьба каждой души и пытаться в ней разобраться очень тяжело. Души рождаются в новых телах снова и снова, страдая, болея и умирая… потому что забыли Бога.

– Я хочу помнить о Нем.

– Да, тот кто помнит о Нем разрывает круг смертей и рождений тел и больше не родится здесь, он будет жить в Духовном Мире.

– Невероятно.

– Душа вот так блуждает в потемках невежества, как мы на этой стройке, и ищет защиты у других таких же невежественных душ, вместо того, чтобы молить Бога показать ей свет.

Я вспомнила, как молилась от страха, и тут же нашла выход из бетонных коридоров.

– Здесь душу ждут тройственные страдания: рождение, болезни и смерть.

– А там?

– Душа вечна, и там ее ждет бесконечное блаженство. Называется оно Ананда.

– Ананда, – повторила я. – Это добрая женщина, в отличие от Майи?

– Добрая, – усмехнулась Кики. – Тебе надо избавить от страхов, порождённых анартхами. Сейчас я спрячусь, а ты попробуй меня найти. Отвернись и закрой глаза.

Она помчалась легкими шагами куда-то в направлении цементных коридоров, пока я стояла, закрыв глаза все еще под впечатлением от ее рассказов о переселении душ.

И снова тьма, и снова страх. Но на этот раз я знала, что Кики где-то рядом, там за серой плитой в темном углу, готовая выскочить мне на встречу, стоит мне только закричать.

– Двигайся в темноте на мое тепло, – услышала я ее голос откуда-то издалека.

Я осторожно шагала по темной дорожке, вытянув руку, готовую к неожиданным препятствиям, гравий хрустел у меня под ногами, а сырость отдавала где-то в спине холодом. Меня бросало то в жар, то в холод, но я шла медленно и верно, пытаясь включить внутренний компас, который должен был вывести меня на тепло человеческого тела.

В кромешной темноте я нашла Кики и прикоснулась к горячей коже, а она обняла меня.

– Анте… – прошептала она.

– Кики… – ответила я тоже шепотом.

Позади остались серые плиты и окна, через которые уже не проходил свет.

– Средь серости и холода, всегда есть нечто теплое – родственные души, согревающие друг друга на предстоящем пути, – сказала она.