Зловещая тишина кругом. Даже птицы не щебечут. Одинокая изба словно погружена в сон и, в то же время, внимательно следит за округой сквозь отражения в стёклах. Что там за ними? Нет, определённо, в этом доме что-то притаилось и ждёт.
Стряхнув остатки дрёмы, Николай огляделся внимательнее.
Двор ухожен, прибран. Разве только некоторые вещи неаккуратно раскиданы, словно хозяева собирались впопыхах. Там дрова брошены, там солома растаскана, там лопата валяется, там тряпки какие-то, ещё что-то… Загон для скота пуст. Чуть в стороне сарай, дверь которого распахнута настежь и медленно качается на скрипучих петлях.
Странно. Хозяйство-то здесь ведут. Вон, и поле недавно вспахали. За ним несколько таких же домиков, на приличном удалении друг от друга. Похоже на хутор.
Подойдя к двери, Айдесима прижала к ней свободную ладонь и замерла, будто прислушиваясь к чему-то. Солдаты с мушкетами наизготовку встали по бокам. Держат окна, если говорить языком спецназа. Здесь, у себя в мирке, эти парни тоже, видимо, не лыком шиты. Кое в чём поднаторели. Очень похожи на местных омоновцев. Те же ухватки.
Кончиком шпаги Айдесима указала на телегу:
– Филисерти, убери чурбак. Волош, иди за мной.
Фил тут же оказался рядом и без видимых усилий отвалил чурбак в сторону. Здоровый бугай, ничего не скажешь. Почему бы не взять с собой и его? Или хотя бы солдат. Всё надёжнее будет. Нет же, иди ты, гражданин Волошин. Подставляй шею. Знать бы ещё под что и ради чего. Впрочем, и так ясно – грядёт очередная проверка.
Вздохнув, Коля спрыгнул с телеги. Отряхивая одежду от соломы, поплёлся к дому.
В открывшийся тёмный проём Айдесима нырнула первой. Резко, без предупреждения. Только край плаща мелькнул. «Вот же… Шустрая бестия», – успел подумать Николай, бросаясь за ней, чтобы не потерять из виду. А что прикажете делать, если с оружием здесь лишь эта сумасбродная баба. Могли бы хоть нож ради приличия дать. Пусть даже тот, которым брился…
Глава 7. Барабашка
– Сам бог прислал вас! Не иначе Святая троица направила к нам ваши стопы! – тараторил невысокий мужичок с пухлым, розовощёким лицом, суетливо бегая вокруг Айдесимы.
То слева зайдёт, то справа. То спереди выскочит и пятится неуклюже перед «её светлостью», неторопливо бредущей через двор, пытаясь поймать благословенный взгляд.
– Уж сколько жути натерпелись от нечисти ентой, никакими словами не передашь. Кто бы подумал, что ентот увечный такую пакость сотворит.
– Какой увечный? – остановилась Айдесима.
– Да приблудился тут один. Дня два назад. Прискакал измученный весь. Морда опалённая…
– Как зовут? – нетерпеливо перебил Николай.
– Меня? – поднял кустистые брови сбитый с толку мужик. – Нерестом кличут. А что?
– Не тебя, дурья башка. Приблуду твоего.
В лицо впился пылающий взгляд Айдесимы. Казалось, кожа вот-вот расплавится. Ох, не любит она, когда слово поперёк вставляют. Ничего, перетерпит. Сейчас главное – выудить нужную информацию.
– Так не назывался он… э-э… господин. – Мужик явно пребывал в растерянности, не зная как обращаться к Николаю. Говоря с ним, постоянно косился на хмурую Айдесиму. Но та, слава богу, помалкивала. – Поначалу вообще разговаривать не мог. Едва языком ворочал. Я его приютил, примочки всякие делал. Шутка ли, пол-лица обожжено.
– Справа или слева?
Закатив глаза, Нерест принялся ощупывать пальцами пухлую физиономию, вспоминая, видно, куда прикладывал компресс. В итоге, оставив своё лицо в покое, показал на левую щеку Николая:
– Туточки вот. Точно.
– И что дальше?
– Ну, оклемался он. В себя приходить стал. Даже во двор до ветру бегал. А тут гляжу, батюшки святы, ружжа мово на месте-то и нет. Кто взял, думаю? Акромя пришлого ентого и некому. Ну, я его за грудки. Так, мол, и эдак, отвечай, говорю, зачем ружжо спёр. А он глазами лупает. Не брал, и всё тут. Я где только не искал. Поначалу-то у него всё перерыл. Потом весь дом сверху донизу. Сарай, скотник. Во дворе поглядел. Вдруг землица где свежевскопанная имеется. Ну, не нашёл. Снова давай палёного пытать. А тот озлобился. Отшвырнул меня чем-то, хоть рук и не подымал. Как забормочет, забормочет. Быстро так и непонятно. Вижу, потемнело в доме, будто ночь на дворе, и тварь какая-то из воздуха образовалась. Летает, пузырями надувается. То появится, то пропадёт. Мечется по всему дому. А её ж не удержать ничем, и на ногах устоять никакой возможности. Чуть голову не расшиб, когда бестию енту схватить пытался. Ударить и то не мог. Хоч топор возьми, хоч палку – всяк наскрозь пройдёт. Будто там пустота. И как умудрялась меня сшибать да крушить всё кругом, ума не приложу.