– С этой самой минуты из комнаты не выходишь до моего особого разрешения. Занятия по танцам и, естественно, по верховой езде временно отложим. А вот уроки этикета и светской речи можно проводить и здесь.

Авдотья Михайловна смахнула несуществующую пылинку со своего безупречного платья и, вновь осмотрев Надю с головы до ног, продолжила.

– И приведи себя в порядок, будь добра. Посмотри, что на тебе надето, что с твоей причёской… – Она обречённо махнула рукой и, уже стоя возле двери, закончила – Одним словом – деревенщина.

Хозяйка дома взялась за дверную ручку, но, словно передумав, повернулась к ширме в углу комнаты.

– Аксинья! И не думай, что я тебя не заметила. – Прикрикнула она на крестьянку. – Ступай на кухню и принеси горячей воды барышне. Чтоб к приезду своего будущего супруга она выглядела прилично.

И громко хлопнув дверью, Авдотья Михайловна, наконец, покинула спальню. Аксинья с Надей понимающе посмотрели друг на друга. Мало, что могло объединить этих двух столь разных женщин, но взаимные оплеухи иногда тоже не плохая основа для союза.

– Пойду я, барышня, воды Вам нагрею. – Проговорила Аксинья, выползая из-за ширмы. – А Вы покуда почитайте свой дневник – он у Вас под дальним углом матраса спрятан. Авось чаво и вспомните.

И оставив удивлённую девушку хлопать глазами, Аксинья удалилась.

Оставшись одна, Надя откинулась на подушки и дала себе время немного отдохнуть и собраться с мыслями. «Итак. Подведём итог, – размышляла девушка.– Я в Уфе середины XIX века. Меня хотят выдать замуж за некоего Преображенского Сергея Анатольевича. Что нам известно про будущего супруга? А ничего, кроме того, что он купец. И почему-то хочет взять в жёны простую девушку, как изволила выразиться будущая свекровь, провинциалку». Надя устало поднялась с кровати и подошла к окну. Вечерело. Закат окрасил стёкла в малиновый цвет, а лёгкий тёплый ветер тихо шелестел листвой деревьев, играя длинными локонами девушки. Из сада за углом дома доносился одурманивающий аромат цветов и вечерней свежести. Надя облокотилась на подоконник, наслаждаясь вечерней прохладой. Чистый воздух кружил голову и пьянил ароматом цветов.

– Да… – Тихо прошептала девушка, задумавшись. – Такого в моём времени уже нигде не найдёшь. Но как же хочется домой, в свой старый добрый Оренбург, с его машинами, суетой, вечно спешащими куда-то людьми, запахом асфальта и пробками на дорогах.

Смахнув одинокую слезу на щеке, Надя прикрыла окно и, усевшись в кресло, продолжила размышлять: «Далее. Прежде чем пытаться вернуться домой, нужно понять, почему я вообще сюда попала. А для этого надо как-то здесь выживать. Очень надеюсь, что упомянутый Аксиньей дневник мне поможет. Но сначала нужно на себя взглянуть». Надя встала и с некоторым опасением подошла к зеркалу. Отражение в старом зеркале оставляло желать лучшего, и всё же Надежда увидела молодую девушку среднего роста с длинными вьющимися русыми волосами. Чётко очерченные брови в разлёт и густые чёрные ресницы обрамляли зелёные глаза. Мягкие пухлые губы и чуть вздёрнутый носик завершали образ русской селянки. Рассмотрев себя в зеркале, Надя потрогала ушиб на бледной щеке и вытащила несколько соломинок, запутавшихся в волосах.

– Да уж. – Пробормотала девушка, возвращаясь к кровати. – Помыться, действительно не помещает. И ссадины после падения обработать нужно. Как-то хвалёный Ибрагим Исаакович этот момент упустил из виду.

Дожидаясь горячей воды, Надя решила провести время с пользой и, забравшись на кровать, стала искать дневник. Искомый предмет оказался именно там, где его посоветовала найти Аксинья. Усевшись поудобнее, девушка провела рукой по замшевой обложке небольшого блокнота и, перевернув её, начала читать первую страницу.