Копейкина попросила воды.

Утолив жажду, она прогнусавила:

– Извините меня, так неловко получилось.

– Проехали.

– Вы знаете адрес Додикова?

– Нет.

– А телефон?

– Нет, – отрезал Сухарев. – Ничего я вам не скажу. Если нужен адрес, идите в отдел кадров, а от меня вы больше ничего не услышите.

Сев на стул, он зацокал языком.

– Ёкалэмэнэ… Беляна… сын… ну и денек.

В коридоре парень заржал:

– Классно мы прикольнулись?

– Вам заняться больше нечем?

– Чего вы Сухареву сказанули? У него, когда из кабинета высунулся, чуть глаза из орбит не повылезали.

– Не ваше дело.

– Расслабьтесь. Не сердитесь. Додик второй день в институте не появляется. У нас лафа полная. Мы вчера зачет, считай, на халяву получили.

– Вовремя он заболел, – веселился парень. – Дод за каждую пропущенную лекцию требовал реферат писать, а Зотова даже в журнал не взглянула. Всей группе автомат поставила.

Ката побрела к выходу.

– Эй, а вам он срочно нужен, да? – Девушка приблизилась к Копейкиной.

– Очень.

– И зачем, если не секрет, наш старпер понадобился?

– Он тоже старый?

– А то. Додику уже за сорок.

– По-вашему, это старость?

– А по-вашему, нет?

Ката промолчала. Помнится, когда она была восемнадцатилетней студенткой, ей самой все, кому стукнуло тридцать пять, казались стариками. А пятидесятилетние вообще приравнивались к ископаемым. И только с возрастом начинаешь понимать: тридцать пять – это самый расцвет, да и пятьдесят не так страшно.

Как сказала одна девяностовосьмилетняя американская актриса: «Мне бы лет пятнадцать скостить, и я снова наслаждалась бы молодостью».

– Заскочите в четырнадцатый корпус, – посоветовала девушка. – На втором этаже найдите Лису, она домашний адрес Додика знает.

– Опять ваши прикольчики? Лису? Рыжую или черно-бурую?

– Не-е, я серьезно. Лиса – наша математичка. У нее фамилия Патрикеева, ну а кликуха – Лиса. Она жена Додикова.

– Да ладно!

– Честное пионерское.

Решив еще раз попытать счастья, Катка потопала к Патрикеевой.

Девица не соврала. В четырнадцатом корпусе действительно преподавала математику Патрикеева Вера Яновна.

Узнав, что Копейкина интересуется адресом Ивана, Вера Яновна вскинула выщипанные бровки.

– Теперь его потянуло на женщин постарше, – она презрительно осмотрела Кату с головы до ног.

– Не подумайте ничего такого, я…

– Мне плевать, с кем делит ложе этот урод, – отрапортовала Вера Яновна. – Мы с ним уже год как в разводе. Посему его сексуальная жизнь меня не волнует. Ванька перебрался в пустующую квартиру бабки. Пишите адрес.

Заполучив долгожданный адресок, Катарина выскочила на улицу.

Так, и что мы имеем? Додиков развелся с супругой и проживает один. Ха… неужели Беляна действительно перекочевала в квартиру любовника?

Вспомнился вчерашний визит недоброжелательной тетки.

– Нет, эта версия отпадает.

Но проверить ее стоит, не зря же Ката примчалась в институт и опозорилась по полной программе перед краснолицым Сухаревым.

Иван Додиков болел весьма оригинально. Полагая, что застанет физика с перевязанным горлом и осунувшимся лицом, Ката лицезрела розовощекого симпатичного мужчину, облаченного в дорогой спортивный костюм. Вид у Додикова был самый что ни на есть здоровый.

Расплывшись в улыбке, он приветливо поздоровался с Катой, не замедлив задать вопрос:

– Вы из какой группы?

– Я не студентка.

– Ясный перец, какая из вас студентка. К чьей группе, спрашиваю, примыкаете?

– В каком плане?

– Новенькая, что ли?

Ката решила брать быка за рога:

– Иван, вам знакома женщина по имени Беляна Фешева?

Додиков вытянул губы трубочкой:

– Конечно, знакома.

– Уже хорошо. Вы в курсе, что у нее растет сын?

– Естественно.