– Пожалуйста! Ну что я тебе сделал? – прошептал Никита, едва сдерживая слёзы.

– Ты что, размазня! Ты ещё к мамочке побеги, пожалуйся, – Эдик ехидно улыбался. – Ах, прости, у тебя же нет мамочки. Наверное, она тоже не вынесла такого заморыша, как ты.

В углу между меловой доской и дверью в кабинет стояло полведра воды с половой тряпкой. Никита не задумываясь, неожиданно для всех, а в первую очередь неожиданно для себя схватил ведро, надел его на голову Эдика. Он много раз прокручивал этот момент в своей голове, но никогда не верил, что совершит такой великий для самого себя подвиг.

В классе раздался гул. Рита взвизгнула, опешив. Выронила из руки пилку для ногтей. Наступила мёртвая тишина. Длинный, на голову ниже Эдика, и Гера, на голову ниже Длинного, отвесив челюсти, в недоумении стояли молча, не шевелясь. Не веря своим глазам, они смотрели то друг на друга, то на Эдика с ведром на голове. По его плечам и рукам стекала вода, впитываясь в свитер.

Никто в классе не решался нарушить тишину.

Таня улыбалась, широко распахнув глаза.

– Молодец! Беги! Никита, беги! – выкрикнула она, приподнявшись над партой.

Никита бросил взгляд на Таню, её глаза уже не были такими печальными. Наоборот, они горели по-детски, по-озорному.

Длинный и Гера поспешили помочь Эдику избавиться от ведра.

Никита рванул к двери. В тот самый момент в проходе показался Толик со словами:

– Шух… – не успел он договорить, Никита сбил его с ног. Стукнувшись лбами, оба мальчика, стонущие, упали в проходе.

– Бли-ин! – завопила Карина, снимая на камеру смартфона.

– Весело, – удивлённо, почти без эмоций сказала Николь, с интересом наблюдая за происходящим в классе. – Говорю же, цирк.

Никита, скорчившись от боли, прикрыл опухшую бровь ладонью. Толик сидел на полу с потерянным взглядом, ничего не понимая. Его лоб украсила яркая шишка.

С мокрых рыжих волос по лицу Эдика капала вода. Его глаза загорелись яростью, но губы расплылись в улыбке, с трудом расталкивая розовые щёки.

– Ну вы и отморозки! – он шагнул к двери, где мальчишки приходили в себя.

Таня подбежала к Никите, тревожно спросила:

– Как ты? – помогла ему подняться.

Никита помотал головой, прикоснулся пальцами к образовавшейся шишке на брови.

– Оставь этого слизня, я разберусь с ним! – не успел Эдик договорить, в кабинет вошла классный руководитель.

– Что тут происходит? – в полном недоумении от увиденного, раздражённо, истерично выкрикнула Аделина Владимировна – молодая учительница русского языка и литературы.

Директор – рыжеволосая стройная женщина в чёрном строгом костюме. Отложив бумаги в сторону, скрестив руки, встала у края стола. Она леденящим взглядом, пристально рассматривала нарушителей её покоя.

– Ирина Александровна… – Аделина Владимировна попыталась объяснить цель их визита.

– Подожди за дверью, пожалуйста, я хочу поговорить с ними наедине, – холодно, ровным голосом отрезала директор.

– Хорошо, – классный руководитель оглядела тревожным взглядом мальчиков, вышла в коридор.

Директор продолжала оценивающе, насквозь сверлить детей. Обошла письменный стол и встала напротив Никиты. Её строгое лицо, или злое, Никита пока не разобрал, но понял одно: они пожалеют сейчас о том, что оказались в её кабинете.

– И так… что произошло? – монотонно спросила она, переводя взгляд с одного на другого.

Дети вопросительно переглянулись. Справа мокрый Эдик, а слева от Никиты стоял Толик, периодически поправляя вечно сползающие на край носа очки и лаская шишку, убеждаясь, что она никуда не делась.

– Можете начинать мне всё рассказывать. Я вас внимательно слушаю, – спокойным, леденящим душу тоном продолжила директор.