– Призраки часто обретаются в места вновь почивших… – тихо и невзначай шепнул Наварра.

Капитан нахмурил брови и кивнул матросу в сторону выхода.

Когда они вышли из прохладной и тенистой двухуровневой каюты, верхняя часть которой служила рабочим кабинетом, и весьма удобно выходила прямиком на верхнюю палубу, капитан сощурился от яркого утреннего солнца. Корабль едва заметно сбавил ход, и Гильермо, подойдя к правому борту, нашёл место и указал рукой, пока один из раненых и всё ещё живых противников истошно ныл за спиной, причитая на французском, моля Бога забрать его душу поскорее. Капитану это порядком надоело, он резко снял с пояса заряженный мушкетон-пистолет, обернулся, взвел курок, вскинул руку и выпустил пулю. Та врезалась в голову усатого француза. Закатив глаза и свесив на грудь черноволосую голову, последний умолк навеки.

– Передавай привет дьяволу, мы его обязательно навестим! – выдал капитан, и обернувшись к Гильермо, и, поймав его на том, что тот опешил от столь молниеносной и хладнокровной реакции, пояснил, – будь всегда начеку! И проявляй заботу даже к врагу. Он попросил отправить его к Богу, что ж, я оказался ему такую услугу.

Гильермо сглотнул, и снова поймав утёс в фокус зорких глаз, ответил, – вон, там! – и сняв перекинутую через шею на веревке подзорную трубу, юноша передал её капитану. Тот щелчками раздвинул монокуляр, настроил фокус и Гильермо аккуратно поправил руку сеньора, наводя на нужную область обзора утёса.

– Так… – начал шептать капитан в унисон со стоном людским, – утёс, обвал, расщелина, да, вижу… грот, и…

Резко опустив подзорную трубу, капитан проморгал, смахнул капельку пота, закатившуюся в правый глаз, и снова заглянул в монокуляр. Повисла пауза, и капитан, пока судно шло по курсу, медленно вел подзорную труту, наставленную на образовавшуюся расщелину и грот. Отстранив от зоркого глаза монокуляр, капитан передал его вперёдсмотрящему, и взглянул на него, толи вопросительно, толи выказывая недоверие к самому себе.

– Капитан. Я же… – начал Гильермо.

– За мной! – оборвал его Хуан Антонио и окинув палубу, крутя черноволосой головой крикнул, – кто сменит Гильермо?

– Я капитан! – выдал кто-то отчеканил по левому борту ближе к середине корабля.

– Бросить якорь! – звонко отдал приказ рослый испанец.

– Да капитан! – послышался отдалённый голос, донёсшийся с носовой части корабля.

Хуан Антонио вошёл в каюту, за ним спешил юнец. Войдя и закрыв за собой двери, все ощутили, как корабль тормозит.

Тем временем, пока капитан и матрос отлучались, Луис приготовил необходимое, и когда парочка вернулась в каюту, Фернандо выдернул клинок из брюха Наварра. Тот закричал, – чёрт тебя побрал! Не со свиньёй упражняешься!

Луис Фернандо отбросил на палубу шпагу, та ударилась звонко, и он, прикладывая товарищу к животу тампон, напитанный заранее уксусом, ответил, – извини! Просто вспомнилось, как ты по молодости увёл у меня Анну.

– Она оказалась на редкость скверной и ветренной, амиго! – проворчал Диего, прижимая напитывающийся кровь тампон, – как в прочем все, кто был у тебя до Долорес. Правильная женщина. Мой совет – женись на ней!

Хуан Антонио смотря на то, как друзья шутят друг над другом, в глубине души выдохнул и подумал, – хвала Богу! значит у них всё в порядке. Но как поступить теперь?!

Диего, прижимая тампон и смотря на то, как Луис промывает соляным раствором рану, который вынул из высокого буфета, где стояли закрепленные на своих местах прочие колбы и врачевальные инструменты, фыркнул, – нежнее! Представь что я Долорес.

– Не начинай! – сурово ответил Луис, и сильнее прижал смоченный соляной тампон к одному из многих рассечений на торсе друга.