Дэстени замерла и затаила дыхание. Она совсем не ожидала, что Роланд упомянет свою семью. Совсем недавно она представляла их откровенный разговор, но никогда бы не подумала, что это произойдет на самом деле.

– Когда я сделал свои первые очки, отец наконец-то смирился с тем, что его младший сын больше заинтересован в оптических науках, чем в делах Организации. Он до последнего надеялся, что это был просто такой период, – Роланд снова усмехнулся, на этот раз определенно с грустью. – Можешь открывать глаза.

Дэстени так и сделала, пытаясь придумать, чем ответить на его историю. Прямо перед глазами она увидела часть аппарата, светившего ей прямо в зрачки ярким красным светом. Она тут же сощурилась.

– Потерпи немного. Старайся держать глаза открытыми.

– Вы сами это сделали? – спросила она, имея в виду аппарат. – И все то, что в чемодане?

– Да.

– Это… здорово, – только и сказала Дэстени, не придумав, как еще выразить свое восхищение. – У вас настоящий талант.

– Не торопись меня хвалить. Ты ведь еще не знаешь, работает все это или нет.

– Я уверена, что все работает, – сказала Дэстени, пытаясь не моргать, хотя глаза начинали слезиться. – Вы, наверное, стольким помогли…

– Не все бегут ко мне с проблемами со зрением, Дэстени.

– Почему? – она искренне удивилась тому, что кто-то способен не бежать к Роланду со всех ног, и не только из-за зрения, но вообще по любому поводу.

– Потому что они следят за своим здоровьем. И почти все приезжают в Организацию уже в очках или линзах.

Дэстени поняла, куда он клонит.

– Вы не первый, кто упрекает меня в этом, – сказала она, вспоминая неодобрение и выговоры от Леонарда, Влада, Ирины и даже Мэделин. – Но разве вы не рады, что можете испробовать на мне свои штуки?

– Бесконечно рад, – сказал Роланд после недолгой паузы. – Все, я думаю, достаточно.

Дэстени вздрогнула, подумав сначала, что он говорит о разговорах и ее вопросах, но поняла, что он имеет в виду аппарат. Он поднял руки, чтобы снять его, но остановился, словно дожидаясь ее разрешения.

Дэстени слегка подалась вперед, и он осторожно снял с нее аппарат. Она быстро вытерла глаза от возможных слез, пока Роланд возвращал свой инструмент на место.

– Успешно? – спросила она.

– Я думаю, да.

– И вы уже все измерили?

– Мы уже все измерили.

Дэстени закусила губу. От нее явно больше ничего не требовалось, но ей не хотелось уходить. Она надеялась, что нужна Главе для чего-нибудь еще. Ей не хотелось прекращать разговор…

– Спасибо, Дэстени, – вдруг сказал он.

– Мне спасибо? – удивилась та. – Мне-то за что?

Роланд посмотрел ей в глаза, и она застыла, не в силах встать. Его взгляд был необыкновенным: будто его теплые карие глаза растопили ее ледяные голубые. Она не знала, что значит для него этот взгляд, и была почти уверена, что ничего особенного. Возможно, он всегда смотрел так на тех, с кем разговаривает. Возможно, он даже не подозревал, насколько силен его взгляд и какие чувства может вызывать. Дэстени пыталась стряхнуть оцепенение, когда Роланд ответил ей:

– За то, что доверяешь мне.

Дэстени не помнила, как вышла из кабинета и дошла до своей комнаты. После слов Главы у нее будто случилось какое-то помутнение рассудка.

Он поблагодарил ее за доверие. Поблагодарил ее за доверие. Почему эти простые слова казались ей такими важными? Почему хотелось снова и снова прокручивать их в голове?

Он наверняка сказал это с легкостью, будто говорит это каждый день… И Дэстени хотела с такой же легкостью их принять. Возможно, ответить что-то вроде: «вам невозможно не доверять» и томно улыбнуться – томно?! – или рассмеяться, безмятежно отмахнувшись…