Простые истории Алексей Шабельский
Пионы
Настя очень любила пионы. Когда в детстве родители брали ее на дачу, она не вылезала из цветника. В начале лета Настя завороженно наблюдала, как из тугих зелёных, а потом розовых шаров нераскрывшихся соцветий появлялись махровые розовые цветки. У них был очень знакомый, но в тоже время неуловимый тонкий аромат – смесь запаха ландышей и чего-то невероятно свежего.
Пионов домашние выращивали много. А в середине июня бабуля срезала огромное количество этих цветов, ставила их в ведра с водой и несла на рынок на продажу. Для Насти это всегда был захватывающий и печальный момент. Красота родных дачных пионов представала перед ней в последний раз. Разве что еще пару-тройку цветущих растений бабушка могла оставить на клумбе для красоты.
В старших классах, которые пришлись на голодные девяностые, Настя воровала пионы ночью с клумбы у соседнего дома. На школьные экзамены нужны были цветы, а в доме денег едва хватало на еду. Июньской ночью они в паре с подругой, вооружившись ножом для точки карандашей, срезали робкими руками молодые растения. На следующий день несли в школу свежие букеты из украденные цветов. В классе добытые таким волнительным трудом пионы передавались учителям, которые равнодушно ставили их в огромные вазы рядом с собой на экзаменационный стол, застеленный красной матерчатой скатертью.
После школы пионы были в жизни Насти на университетский выпускной, она получала их на свои дни рождения и, конечно, не обошлось без них в свадебном букете.
Жизнь пролетела быстро. Дети разъехались по разным городам и странам. Муж рано умер. С Настей осталась фамильная дача. Всю ее небольшую территорию в несколько соток она превратила в роскошный пионарий. С началом теплой весны переезжала за город и до поздней осени занималась пионами: рассаживала, удобряла, поливала, мульчировала, да мало ли что еще. В сезон плоды своей работы она привозила на городской рынок, где ее уже все знали: и местные торгаши, и постоянные покупатели. Стоило ей только появиться у прилавка, как тут же выстраивалась очередь за ее великолепными цветами. Покупателей ждал фейерверк розовых, белых, темно-бордовых, махровых, полумахровых, японских соцветий пионов.
Здесь, на базаре, за уставленным любимыми цветами прилавком Настя чувствовала себя нужной, живой и полезной. Ведь она приносила людям радость. Вот одинокая дамочка с крашеной хной короткой стрижкой мечтательно нюхает букет, удаляясь куда-то бодрой походкой. Вот девочки-двойняшки звонко спорят какой же сорт цветов выбрать маме в подарок. А вот студент-очкарик покупает пионы своей скромной худощавой спутнице. Правда, май и июнь – два месяца цветения пионов – сезон невыносимой легкости бытия заканчивался почти мгновенно.
Но и после этого, работа находилась. Надо было готовить кусты к зимовке: осматривать растения, некоторые пересаживать и обильно поливать. Настиным рукам в старческом артрите было больно и сложно, но она смиренно ухаживала за любимыми цветами. Закончив работы в пионарии, Настя отдыхала в старом, когда-то цветастом пляжном кресле. Пила чай с листом малины и смородины из настоящего самовара, растопленного ароматными сосновыми чурбачками. Загородный участок дарил свежий воздух и прекрасные закаты.
Однажды поздно вечером Настя опоздала на последний автобус в город и осталась ночевать на даче. Утром она встала с необыкновенной, непривычной и давно забытой легкостью. Косые солнечные лучи пробивались сквозь густую яблоневую листву и падали бликами на лужайку перед садом. Настя закружилась, ее легкий сарафан смешно развевался. На душе было радостно.
По дороге к любимым цветам она увидела большую садовую лейку, завалившуюся на бок. Попыталась ее поднять, но руки прошли сквозь металл, как человек проходит сквозь луч проектора. Она поднесла кисть к лицу и увидела сквозь нее дачный дом, деревья в саду и грядки с пионами. Удивительно! Обернувшись, она обнаружила старушку в таком же сарафане как и у нее, лежащую в неестественной позе среди кустов пионов. В ее руке был зажат огромный белый цветок-переросток. Настя сочувствующе покачала головой, попыталась погладить так хорошо знакомую старческую морщинистую руку, но поняла, что у нее ничего не получится. Она выпрямилась, сделал шаг назад, потом тихо прошептала:
– Прощай! Спасибо тебе за всё, – и улыбнулась.
Мираж
– Девушка, девушка! – хрипел мужичок пропитого вида, пытаясь схватить Марину за рукав.
– Мужчина, денег нет, – пресекла она попытки дальнейшего разговора.
– Дааа девушка жиии! Какие деньги! – тянулся к ней пьянчужка. – Гляньте, че там! Че там творится-то, вон в окне.
Марина оглянулась в направлении, куда увлекал ее неожиданный собеседник. Большие окна, обрамленные старинными рамами в старинном особняке. Зал был заполнен людьми во фраках и дамах в платьях рококо.
– И чо? Светское собрание. Вечеринка.
– Только этот дом под снос, от него одни развалины остались. Окна разбитые. Я временно в нем живу, – лепетал подозрительный гражданин.
– Мужчина, не морочьте мне голову!
– Так. Ну хотя бы вы это тоже видите, – облегченно сказал мужичок, достал чекушку коньяка и сделал большой глоток, – Значит я еще не того самого. Хотите коньячку?
– До свиданья, – сказала Марина и еще раз мельком глянула в светящиеся окна особняка.
В ярко освещенной зале дама в пышных кринолинах проходила мимо большого зеркала. В зеркале дама не отражалась. У Марины пересохло в горле и она просипела:
– А сигаретки у вас не будет?
Мужичонка засуетился, захлопал себя по карманам и протянул пачку тонких дамских сигарет.
– Вотс, как раз для такого случая берегу.
– Спасибо.
Прошло полчаса. Марина и Анатолий – так представился ее новый знакомец, сидели на лавочке. Курили. Между ними стояла почти пустая чекушка коньяка. Июньская жара сдалась и уступила место недолгой ночной прохладе. Загадочная вечеринка в полуразрушенном, как утверждал Толя, доме продолжалась – периодически из дома раздавались взрывы смеха, неясные обрывки музыки и оживленных бесед.
Все это держало магнитом любопытства и пугало одновременно. После долгих обсуждений в дом решили все-таки не заходить. Расходиться не хотелось. Так и сидели на скамейке, общались. Подробности биографии проскочили быстро, а вот на любимой музыке застряли.
– А что из Земы любишь?
– Да все! Но Брызги больше всего. Брызги снега из-под колес в девушку разбитых витрин, – напела Марина.
– Это не со мной, это дежавю! – подхватил Толик.
Потом вскочил и захмелевшим взглядом окинул двор. Откуда-то в его руке оказался увесистый булыжник. – Эх, говори Москва, разговаривай Рассея, – заорал он, подбежал к дому и бросил камень в окно. Марина зажмурилась, но никакого звона битого стекла так и не услышала. Когда девушка открыла глаза на пороге старого полуразваленного дома с черными окнами стоял Анатолий. От бурной вечеринки и праздничного убранства особняка не осталось и следа. Он помахал Марине рукой и сказал: «Ну все. Я спать. Пока».
Девушка удивленно прошептала «пока» и помахала новому знакомцу в ответ. Нужно было найти силы оторваться наконец от лавки и дойти до дома.
Внутри дома-развалюхи Анатолий снял с себя голову, расстегнул и вышел из человеческого тела-скафандра. В комнате стоял ярко-синий светящийся силуэт гуманоида. «Пожалуй, надо дать положительный отзыв об эксперименте. Если необходимо, даже настоять на его обязательном продолжении. Ну, и Земфира к тому же», – подумал он на своем гуманоидском и вошел в луч телепортации.
Недоразумение
Антон Павлович, подключаясь к зум-сессии с женой, не мог предположить, что уже через тридцать секунд весь покроется холодной испариной. Залогинившись в приложении, он увидел, кроме супруги Натальи, еще и аватарку дочери.
– Привет, пап.
– Девочки, добрый день! Как ваши дела?
– Здравствуй, – сдержанно поздоровалась Наталья, – сейчас Анастасия нам расскажет, как у нас дела.
– Ну, мам… – грустно протянула Настя.
– Не нукай!
У Антона Павловича сперло дыхание. Уже полгода его нагло шантажировала дочь. Москва хоть и большой город, но ночных модных баров на душу населения в ней явно недостаточно. Вот в одном из них и пересеклись отец в компании девиц пониженной социальной ответственности и непокорный отпрыск, которому строго-настрого было запрещено являться домой после полуночи. За несколько следующих месяцев у дочери успел появиться «Айфон» последней модели, «Макбук» и куча брендовой одежды.
Антон Павлович совершенно не представлял, что же случилось и из-за чего было решено собрать срочный семейный онлайн-совет, но воображение подсовывало ему вполне определенную картинку, от ментального созерцания которой его нервные клетки умирали штабелями. Собственно говоря, на жену и ее чувства он уже давно наплевал, чего не скажешь о совместно нажитом имуществе. Материальных и нематериальных активов накопилось чрезвычайно много, а генеральным директором дюжины семейных предприятий являлась супруга. В случае развода Антон Павлович терял не только огромную часть старательно выстраиваемой им бизнес-империи, но и репутацию приличного человека среди деловых партнеров. В его кругу иметь любовницу считалось хорошим тоном, но при этом требовалось быть и порядочным семьянином. Других вариантов просто не рассматривалось.
