– Мы можем находиться не в том же году, в котором ушли. Уильям Бонни был знаменитым стрелком примерно через двадцать лет после битвы при Геттисберге. Когда мы встретились, я прибыл из будущего на сто пятьдесят лет вперёд, и твоё время было древней историей для меня.

– С ума сойти, – пробормотал Билли, – у меня голова кругом идёт при одной мысли об этом.

– Ты бы предпочел умереть?

– Думаю, что нет, – вздохнул он.

Снова появился мистер Бэмбридж в сопровождении молодой леди, подтвердившей, что запах тела не является исключительно мужским атрибутом в этой среде. Она поставила две тарелки с едой на соседний стол, а затем вернулась с большим ножом и вилками с двумя зубьями для каждого из нас, а также двумя полными кружками напитка. Всё было сделано из блестящего серого металла. Сначала я подумал, что это серебро, но потом понял, что, должно быть, олово.

– Пожалуйста, ешьте досыта, – радостно сказал мистер Бэмбридж, жестом приглашая нас подвинуть стулья к столу. – Я поговорю с вами позже.

Он ушёл вместе с детьми и их сопровождающей, оживлённо разговаривая с ними. Мне не требовалось повторное приглашение. Уже давно я не ел чего-то существенного и нетерпеливо наколол вилкой большой кусок мяса. Билли ненадолго оказался в противоречии с самим собой. Соблазнительные ароматы свежего хлеба, сочного мяса и интересной выпечки боролись с неприятием невозможной реальности, в которой он оказался. Однако первый пробный глоток преобразил его. Битва была проиграна или выиграна, и он начал есть быстрее меня. Я отхлебнул из кружки. Это было крепкое, терпкое пиво, и я с удовольствием запил им еду. Когда закончил, я был новым человеком, полностью сытым и даже немного весёлым, в то время как глаза Билли светились экстазом.

– Не припомню, когда меня в последний раз так кормили, – сказал он, удовлетворённо облизываясь.

– Ничто так не удерживает тебя на земле, как хорошая еда, – согласился я, и мне было приятно разделить эту необычайную трансцендентность времени и места с кем-то ещё. Но это снова напомнило мне о Жаклин, и я почувствовал укол сожаления. Интересно, что с ней и увижу ли я её снова когда-нибудь?

– Так что же нам теперь делать? – спросил Билли, вторгаясь в мои мысли.

– Постараемся выжить. Выясним, где мы находимся, и какой сейчас год, и будем действовать дальше.

Вернулся мистер Бэмбридж: всё такой же дружелюбный, он покачивал головой и задумчиво насвистывал про себя.

– Эти близнецы тревожат меня, и это факт, – сказал он. – Если бы не Вы, сэр, им был бы конец, и Вы немало рисковали. Мэри сказала, Вы были всего в метре от лошадей и появились из ниоткуда, быстро, как вспышка, во время этого дождя. Не знаю, как Вас отблагодарить.

– Я лишь рад, что успел вовремя, – ответил я, – они выглядят очаровательно.

– Дети моего брата, упокой Господь его душу. В прошлом году их с женой забрала лихорадка, и теперь я забочусь о детях. Они милые, но всегда готовы проказничать. У меня нет времени, которое я должен уделять им. Выбежали под дождь, не задумываясь, а лошади испугались грома… невыносимо думать об этом.

Он замолчал, снова покачав головой, и оглядел нас. – Надеюсь, еда вас удовлетворила?

– Спасибо, превосходно, – сказал я, – это было очень любезно с Вашей стороны.

– Пустяки, – произнёс он. – Я бы сделал большее, если позволите. Вижу, Вы ранены, – он кивнул на синяки на моём лице, – и в такую погоду вышли без шляпы и плаща.

– Наше положение не очень хорошее, – признался я, подумав об объяснении нашего плачевного состояния, – у нас отняли наше имущество.

В каком-то смысле это было правдой, хотя, на самом деле, скорее, наоборот.