– Ну, тогда, – с любопытством спросила она, – как Вы измерите?

Я оказался в затруднительном положении и ломал голову, пытаясь вспомнить, когда была открыта скорость света. У меня было смутное воспоминание о том, что я когда-то читал об этом, но детали полностью ускользнули. Досадно, что я попал в ловушку, которую сам себе устроил. Признаться, что не знал или не мог вспомнить, было бы смешно после той позы знатока, которую я принял. «По меньшей мере, – подумал я, – Жаклин снова начнёт надо мной смеяться, а лейтенант будет ещё больше подозревать меня».

Я почувствовал тревожное ощущение изменённого состояния бытия и сначала сопротивлялся, опасаясь, что Портал вот-вот унесёт меня в какое-то другое место и время. И вдруг где-то внутри вспыхнула искра этого забытого воспоминания. Я ощутил легкое возбуждение, задаваясь вопросом, не восстанавливает ли Портал потерянную информацию. Она выросла из ниоткуда и ярко выкристаллизовалась перед моим мысленным взором: детали были ещё более полными, чем я помнил. Научное наблюдение сделали в последние несколько лет. Я был спасён.

– Путём измерения видимых различий в движении спутников Юпитера, – ответил я, – то есть, по мере того, как его орбита приближается или удаляется от Земли.

– Не понимаю, – сказала Жаклин.

– Вы действительно хотите понять? – спросил я.

– Конечно! – возмущенно воскликнула она.

– Итак, – авторитетно заявил я, – в определённое время года орбита Юпитера приближается к Земле, а в другое время отдаляется. Когда наблюдали орбиты спутников Юпитера, обнаружили, что они, оказывается, движутся быстрее, чем их математически рассчитанные орбиты, когда Юпитер был ближе всего к Земле, и медленнее, когда он был дальше.

– Как такое может быть? – спросила Жаклин.

– Именно в этом и заключался вопрос. Ответ состоял в том, что чем меньше расстояние, которое должен был пройти свет, тем более современным было изображение, а чем больше времени ему нужно было пройти, тем старше было изображение. Таким образом, на самом близком расстоянии спутники кажутся опережающими свою расчётную орбиту, а на самом дальнем – кажется, что верно обратное.

Солдаты что-то заворчали и почесали затылки, но Жаклин просияла.

– А-а! Понятно, – сказала она, – значит, вы вычисляете скорость света каким-то образом по разнице в положении спутников?

– Да, – ответил я, пораженный её проницательностью, – все расстояния известны.

– И какова она должна быть?

– Около ста восьмидесяти шести тысяч миль в секунду (299338 км/с – прим. пер.), – сказал я, разрываясь между гордостью за свои знания и нежеланием привлекать к себе слишком много внимания. – Свету Солнца требуется больше восьми минут, чтобы достичь Земли.

Последовало длительное молчание.

– Вы говорили, что звезды находятся на расстояниях «световых лет», – наконец, проговорила Жаклин, – они невообразимы.

– Да, – нехотя признался я. – Эти расстояния огромны.

– Но как измерить, насколько звёзды далеки на самом деле? – настаивала она.

Это было то, что я действительно знал.

– Простая тригонометрия, – ответил я, изображая учёную небрежность, – точно так же, как известно расстояние до планет и нашего Солнца. В случае звёзд базой является диаметр орбиты Земли вокруг Солнца. Это просто вопрос измерения угла наблюдения звезды на небе летом и зимой. Тогда вы сможете определить расстояние, по крайней мере, до ближайших звёзд. Для тех, которые находятся дальше, изменение угла слишком незначительно.

– И как далеко до ближайшей звезды? – спросила Жаклин, глаза девушки теперь с интересом смотрели на пылающий огонь. Меня удивило её неожиданное погружение в мою любительскую астрономию.