Я предположил, что частично это было разочарованием. Чувствовал себя беспомощным и сбитым с толку, за пределами своей глубины, реально не понимая, что происходит. Хотя было в этом нечто большее. Меня потряс ход событий, но не только замешательство выбило из колеи, было и волнение. Что-то в моей жизни происходило: без сомнения, его было чересчур много; но это было что-то, чего я хотел или в чём нуждался. Я снова ощутил себя живым, хотя и забыл, что такое возможно. Казалось, во мне просыпается забытое «Я», а может быть, просто более молодое. Поймал себя на том, что задаюсь вопросом: «Что же случилось со мною прежним – с увлечением древними цивилизациями и неизвестными научными фактами – с убеждением, что на горизонте жизни витают волшебные возможности?» Теперь, казалось, по венам струился жизненный поток предвкушения: ощущения, что всё возможно. Я понял, что независимо от того, что из всего этого выйдет, какая-то часть меня не будет сожалеть. «В конце концов, – с усмешкой подумал я, – всё, что мне нужно сделать, – забыть, что то, что сказала Алекс, невозможно, и посмотреть, что фактически произойдет».

Примерно через час после выезда из Лондона, мы приблизились к короткому съезду на приятную просёлочную дорогу – в нескольких километрах от оживленной автострады А1, ведущей на север Англии. Коттедж оказался традиционным, и был построен, в основном, из местного камня. Чарльз широко улыбнулся мне, приглашая оценить его удачу, и я получил должное впечатление.

– Добрая тетя Джейн! – радостно воскликнул он, выскакивая из машины. – Она всегда говорила, что оставит его мне!

Он сильно потянулся, с большим удовлетворением вдыхая насыщенный сельский аромат, и нетерпеливо указал на чердачное окно.

– Видишь ту комнату?! Вот где я хочу устроить обсерваторию!

Я не мог сдержать улыбки. Не представляю, как Чарльз собирался получить разрешение на строительство обсерватории.

– Может, сначала чаю попьём? – предложил я.

Разумеется, в уме у Чарльза было несколько строительных планов, и, чувствуя себя довольно безответственным, я предложил ему разработать их. Мне пришло в голову, что «артефакт» может быть чем-то, что мы обнаружим в доме. В этом не было никакого смысла, – если так, то, вероятно, его «получит» Чарльз, а не я. Но эта идея казалась не хуже любой другой.

Чарльз был очень доволен тем живым интересом, который я проявлял ко всему, хотя и немного озадачен моими попытками исследовать каждый уголок. День закончился бы довольно приятно, если бы я постоянно не чувствовал, что должен оглядываться через плечо. Погода для этого времени года была хорошей, и мы открыли окна, чтобы немного проветрить помещение. Его наполнил густой хор птичьего пения и рассеянных ароматов скотного двора, и мы наслаждались неторопливыми перерывами на чай и печенье за добротным деревянным кухонным столом. Место казалось идиллическим.

– Послушай их! – радостно воскликнул Чарльз. – Здесь так много птиц, что это нереально. Разве не странно, что столько шума звучит так умиротворяюще!

Вечером мы поехали перекусить и выпить пару стаканчиков, остановившись в местном пабе. Довольно милое местечко, но его клиенты проявляли некоторую подозрительность к незнакомцам, и это напомнило мне о скрытых наблюдателях. Интересно, кто эти таинственные люди: секретные организации или преступники? Я уже ожидал, что откуда-нибудь выскочит Алекс и расскажет мне. Растерянное ожидание сменилось нетерпением, хотелось, чтобы на лоне природы всё раскрылось, и я бы покончил с этим. В конце концов, мы взяли бутылку вина и вернулись в коттедж, чтобы насладиться чудом настоящего камина. Набрали в сарае немного дров и устроились у очага, созерцая, как он горит. Пока мы смотрели, разговоры становились эпизодическими, а дружеское молчание удлинялось. Тело моё расслабилось, впитывая тепло огня, и, повинуясь импульсу, я потянулся и выключил единственную настольную лампу.