– Традиция такая раньше была, – ответила Милли. – Последние десять секунд капитан должен отсчитать лично, чтобы все знали, кто тут главный. Это нам препод по астродинамике рассказывал. Смешной такой старичок. Он когда-то пилотом на астероиды ходил.

– Не традиция, а примета, – поправила Нэя. – Если капитан чётко отсчитает и не собьётся, то полёт закончится удачно. А если нет – жди проблем…

– Глупости всё это, – оборвала её Лита. – Предрассудки. Это, как чёрная кошка, которая дорогу перебежала. Я, когда стану капитаном, отсчёт вести не буду. На новых кораблях давно уже никто ничего не отсчитывает.

– Ага. Я на лайнере не слышал… – подал голос Тим Том.

– Центральный! Докладывает врач, – Макс, очевидно, включил интерком. – Показатели … это… в норме. Превышений нет.

– Доклад принят! – весело отозвалась из рубки Салли.

– Готовность десять минут, – раздался голос Эжен.

Разговоры постепенно прекратились. По мере приближения момента старта волнение практикантов стало нарастать, потому что полной уверенности в успехе уже ни у кого не было. Полетим – не полетим… полетим – не полетим…

– Центральный! Показатели пульса пошли вверх, – доложил доктор. – У всех… кроме меня…

– Принято, – ответила Салли.

В этот раз только она одна связывалась с кубриком. Капитана пока ещё ни разу не было слышно – словно его и не было в рубке. Да и вообще его сегодня никто из стажёров не видел.

– Готовность три минуты. Есть предварительный запуск силовых установок.

«Полюс», как и вчера, мелко завибрировал. Затём снова прошла минутная готовность, отошли заправочные штанги на экранах.

– Начинаю обратный отсчёт, – раздался вдруг голос командира корабля, сегодня, почему-то, особенно низкий и хриплый. – Десять, девять, восемь, семь…

Стажёры непроизвольно напряглись в своих койках. Вот сейчас, сейчас… Нет, пронесло.

– Шесть, гхм, пять-четыре, три…

Где-то неподалёку зародился и заполнил весь кубрик ровный могучий гул.

– Два, один…

Гул становился всё громче и громче, переходя в рёв и сопровождаясь свистом – исполинские турбонасосы ускорителей тоннами гнали компоненты топлива в камеры сгорания.

– Ноль!

И практиканты спинами, прижатыми к гидроматам, ощутили мягкий, но какой-то давящий толчок – корабль оторвался от стартового стола.

– Ура-а-а! – заорала Лита, будучи не в силах сдержать эмоции. Нэя на верхней полке оглушительно завизжала. А Милли радостно закричала внизу:

– Поехали!

Стажёры стали переключать свои дисплеи с камеры на камеру, торопясь налюбоваться окружающими видами. Ускорители исторгали из себя струи яркого пламени, а стартовая площадка, газоотводные лотки, подъездные пути, заправочные мачты – всё это плавно удалялось, уменьшаясь в размерах. Тёмная тень «Полюса» побежала по земле в противоположную от солнечного света сторону.

– Круто! – пробасил с нижней полки Макс.

– Ну да, прикольно, – в тон ему добавил Алекс

– Время полёта одна минута. Высота шесть восемьсот, скорость двести девяносто, тангаж семьдесят девять, – доложила Эжен.

Белую сигару «Полюса» на экранах затянуло молочной дымкой, словно корабль попал в облако, хотя небо впереди него только что было совершенно ясное и безоблачное.

– Это что, дым? – испуганно завопил Тим Том, стараясь перекричать гул двигателей.

– Это эффект Прандтля-Глоерта, лапочка! – закричала Нэя. – Правда, красиво? Сейчас мы обгоним звук!

И, в подтверждение её слов, по кубрику прокатился громовой раскат – разгоняющийся корабль преодолел звуковой барьер.

Разговаривать было трудно – грохот двигателей давил на уши, спальные ячейки мелко дрожали, и казалось, что сам воздух в кубрике вибрирует, превратившись в тягучую плотную жидкость. Корабль всё быстрее и быстрее набирал скорость и высоту, тяжёлая лапа перегрузки всё сильнее прижимала практикантов к гидроматам, и всё труднее и труднее становилось поднимать руку, чтобы переключить дисплей на другую камеру.