Аня предложила Михаэлю яблоко, тот вежливо отказался. Пить они тоже оба не хотели, наверное у них был с собой в рюкзаке стандартный запас для пикника – немцы это обожают, устраивать пикники в горах. Рюкзак мужчина поставил сейчас себе на колени, и придерживал его одной рукой, второй держался за ручку под потолком машины. На приличной скорости мы въехали в Крюн, лес вокруг разом расступился, и мы сразу увидели три серьезных черных столба дыма за городком, справа от нас, там, где подходило шоссе. В это шоссе нам сейчас предстоит влиться, между прочим.

Крюн пустым не оказался – сразу за первым изгибом дороги я чуть было не влетел в пару врезавшихся друг в друга ранее легковушек – пришлось уйти на встречную полосу, чуть сбавить скорость – дорога петляла нетрезвой змеёй в городке, если будем нестись и дальше быстро, то точно в кого-то влетим. Еще чуть дальше, на обочине слева лежал труп женщины, лицом вверх. Я был слишком сконцентрирован на виляющей дороге, чтобы разглядывать подробности, но мои спутники похоже видели намного больше меня. Мальчик громко сказал: “Папа, смотри!”, явно показывая куда-то влево, но папа скорее всего и сам всё видел. Я старался держать ту скорость, на которой был способен ехать, не врезаясь во внезапные препятствия на пути.

Дальше, за следующим поворотом, около входа в небольшое кафе двое мужчин со знанием дела пинали ногами третьего, лежащего на дороге у тротуара, и тщетно пытающегося закрыться руками. Я качнул машину в сторону, чтобы не задеть их, они на меня даже не глянули. Зато за следующим поворотом проезжая часть улицы была перекрыта – наискосок стоял почти новый грузовик с пустым кузовом, прижав своим бампером маленький красный VW, явно пытавшийся проскочить мимо, к зданию справа от нас.

– Держитесь! – я громко скомандовал то ли себе, то ли всем, и взял сильно левее, запрыгивая левой стороной машины на бордюр тротуара, пытаясь обойти грузовик. Скорость пришлось скинуть, чтобы не остаться так же, как фольксваген, организовав полную баррикаду.

Из-за грузовика выскочили двое, ко мне, на меня, черт! Сердце стукнуло ровно один раз, гулко, я вжал чуть сильнее газ в пол, и первый падает нам на капот, потом кувыркаясь летит спиной на лобовое стекло, оставляя на нем моментально несколько длинных трещин, и перелетает с грохотом через крышу, падая за машиной на тротуар. Второго отбрасывает вправо, обратно за грузовик, мимо которого я уже проезжаю. Миновав затор, я краем глаза успеваю заметить, что в машину кто-то что-то кидает – удар, звон стекла, крикнули все в машине, я чуть ли не громче всех, но мы уже спрыгиваем всеми колесами обратно на дорогу, и начинаем разгоняться. Бросили чем-то тяжелым, вроде камня, попали в боковое заднее стекло, но не выбили его, только разбили достаточно сильно – сеть трещин такая, что через окно вряд ли что-то видно сейчас. У Бернхарда по скуле несильно течет кровь – видно, какой-то осколок всё же вылетел. Черт, надо за дорогой смотреть, а не вокруг – впереди на левой полосе еще несколько машин, из одной из которых водителя явно пытаются вытащить через разбитое лобовое стекло двое: один забрался на капот машины, второй стоит посреди дороги, у водительской дверцы. Я уже на адреналине, или на азарте, не поймешь. Моя ни в чем не повинная, но пострадавшая машина добавила мне злости – как бы это глупо не звучало. Наверное, это и есть пресловутая последняя капля, переполняющая чашу. Хаос вокруг меня вдруг перерос в хаос внутри меня, и я кручу руль специально чуть левее, проезжая мимо машин на дороге – так, чтобы левым боком задеть того, кто так увлеченно тащит женщину частично за куртку, частично за волосы из-за руля её автомобиля. Прижимаю его к той машине, возле которой он стоит, беру еще чуть левее, того раскручивает на месте лицом ко мне, он отпускает жертву, ударяется всем фасадом об мою дверь и крышу нашей машины, срывая мне боковое зеркало, и уже я проехал мимо, позволяя телу упасть сзади на асфальт. Нормально, хоть и не смертельно, наверное. Злость сейчас здорово перебивает страх; злость и непонятный азарт. Думать буду потом.