Просто выжить Сергей Самохин

Почему-то я был уверен, что все действительно крупные неприятности должны начинаться с тревожных выпусков новостей, в которых диктор с напряженным от ответственности лицом делится с простыми людьми скупой информацией о наступающей катастрофе. Это должно всех подготовить и мобилизовать, как-то помочь осознать, что есть понимание беды, и есть контроль. Пусть ничтожный, неналаженный, но контроль правительства над ситуацией. Однако, сегодня ничего такого и близко не было…

Еще из кухонного окна, мельком взглянув на полупустую как всегда дорогу около нашего дома, я увидел выбросившегося из окна многоэтажки напротив человека. То есть – сначала просто что-то неуловимо мелькнуло вниз, на уровне периферийного зрения, и мне показалось, что даже через закрытое окно я услышал противный глухой звук падения тела на асфальт. Выбросился ли он на самом деле из окна сам, или кто-то ему в этом помог – знать я этого никак не мог, потому принял чисто автоматически первую, самую безопасную версию. Закричали немногочисленные люди вокруг, молодой мужчина у дверей магазина рядом поставил на землю свой мешок с покупками, и кинулся к лежащему на асфальте телу. Вокруг упавшего быстро собралась небольшая толпа, почти все схватились за телефоны – слава богу звонить, а не снимать. Я как завороженный, несколько секунд смотрел на улицу, как на какое-то шоу, безо всякого отношения ко мне и вообще к окружающей реальности. Ощущался даже не шок, просто какое-то удивление и грусть, что ли – вот был человек, а вот его нет. Быстро. Вообще, событие из ряда вон выходящее – я в своей жизни никогда не видел смерть человека live, но ничем помочь кроме как не мешать я не мог, да и не собирался, если честно. Грустные события часто случаются в нашей жизни, а я никогда не старался показать вид, что меня сильно задевает чужое горе. Черствость это, или прагматизм – не знаю, да и неважно. Уже собираясь отойти от окна, я чуть было не пропустил следующую сегодняшнюю странность.

 Лежащее на асфальте тело до сих пор окружали люди, да так, что оно было почти полностью скрыто от меня – видны были только ноги в красных кроссовках и темно-синих джинсах. Никакая расплывающаяся лужа крови, вроде бы подразумевающаяся, видна не была. Кто-то, опустившись на колени, что-то делал с упавшим – то ли проверял пульс, то ли еще что-то процедурное. В основном же люди просто стояли вокруг, так же как и я не зная, чем помочь. Проехавшая мимо по дороге машина даже не остановилась – ну толпа и толпа, мало ли. Внезапно в этой группе людей вспыхнул непонятный и какой-то совершенно нелогичный, не следующий из ситуации скандал. Именно вспыхнул – мне было не слышно слов, потому возникновение конфликта стало полной неожиданностью для меня. Один из стоящих вдруг сильно руками оттолкнул от себя человека рядом, судя по мимике и жестикуляции высказывая ему не слышимые мной не очень приятные слова. Его оппонент, невысокий пожилой мужчина в черных тренировочных штанах и светло-сером спортивном свитере, в долгу не остался, и достаточно ловко вдруг пробил правый джеб в скулу своего обидчика. Удар получился явно несильным, но точным – цель качнулась назад, и в следующую секунду уже сама бросилась в бой, размахивая обеими руками. Дальше всё стало напоминать многочисленные ролики о любительских неумелых драках на YouTube, когда соперники здорово орут, наносят хаотичные удары, в большинстве своем не попадающие в цель, и здорово веселят окружающих. Смотреть на драку куда интереснее, потому от лежащего на земле тела отвернулись практически все, кроме того самого человека, всё еще стоящего на коленях перед телом – я его окрестил мысленно “доктором”.

 Схватка эта, такая внезапная и бессмысленная для меня, закончилась тем не менее очень быстро и опять-таки неожиданно: мужчина в спортивном сумел устоять на ногах после сумбурного напора своего спарринг-партнера, сам перешёл в мини-атаку типа “бульдозер двигает препятствие”, оттесняя своим весом и недюжинным напором противника на автостоянку около магазина. В этот момент на стоянку с улицы на большой скорости въехал фургон какой-то курьерской службы, микроавтобус бело-грязного цвета, резко повернул к дерущимся, и принял их со слышным даже мне через окно ударом на свой бампер и капот. Оба сцепившихся упали на асфальт, причем “спортивный” быстро вскочил – он в момент столкновения с машиной находился лицом к фургону, и сумел, видимо, как-то смягчить удар за счет соперника. Второму же дерущемуся очевидно досталось по полной – машины и момента удара он не видел, принял удар ровно спиной, и остался лежать на асфальте лицом вниз. В толпе опять раздалось несколько вскриков, то ли гневных то ли испуганных, водитель фургона вышел из кабины, и встал неуверенно в нескольких метрах от своих жертв, переминаясь с ноги на ногу. Он не пытался подойти и вообще что-то объяснить – просто стоял и смотрел, как в очереди на кассу в магазине. Это был совсем молодой высокий парень, с серьезной густой темной бородой на пол лица. По его внешнему виду казалось, что он совершенно не понимает, что произошло. Хотя не видеть людей он никак не мог – стоянка, на которую и переместилась драка к моменту аварии, отлично просматривалась с той стороны дороги, откуда он приехал.

 Дальше дикость происходящего только нарастала в геометрической прогрессии: спортивный мужчина, словно убедившись в своем триумфе над поверженным и до сих пор лежащим неподвижно соперником, теперь налетел на водителя фургона, схватив его за рабочий комбинезон неопределяемого цвета, и пытаясь повалить на землю. Водитель продолжал находиться в ступоре, и лишь пятился назад, не пытаясь освободиться от совсем недружеских объятий, хотя был крупнее и видимо сильнее “спортивного”. Люди вокруг также перестали быть статистами и свидетелями – вокруг поднялся галдеж, кто-то кого-то хватал за рукав и тащил, кто-то хватался за телефон и куда-то звонил, несколько человек кинулись к дерущимся, но не с целью разнять, а скорее приняв ту или иную сторону конфликта. Закипала серьезная передряга, причем ни в какую логику событий она отчаянно не желала укладываться.

 Сказать, что я был удивлен этим калейдоскопом происшествий – значит не сказать ничего. Руки сами вцепились в край стола, происходящее на улице отчаянно отказывалось быть похожим на реальность. Просто поразительно, как много мыслей может успеть человек продумать за очень короткий момент времени – прошло лишь несколько секунд, может пара десятков секунд, а разум рисовал разные картинки объяснения ситуации, и раз за разом пытался найти этим картинкам достоверные толкования. Одновременно сам по себе вспомнился кусок из какого-то неплохого фильма про зомби-апокалипсис, в котором рассказывалось про специальную “комиссию десяти”. В этой комиссии, при возникновении самой глупейшей и нелепейшей версии происходящего несчастного случая, должен был найтись один из её членов, который принимал эту самую нелепую версию всерьез, и расследовал её как главную идею. Смысл был в том, что порой самые странные и нелогичные объяснения могут быть в той или иной мере справедливыми, или вообще – достоверными. Я не являюсь ни верующим, ни культистом, но инстинкт самосохранения у меня находится на достаточно почетном месте в моем немногочисленном списке собственных талантов, чему я уже не раз в жизни убеждался. Наверное и в этот раз этот инстинкт меня спас, причем чудеса или высшие силы тут явно были не при чем.

 Следующее происходило достаточно быстро, даже хаотично, хотя мне самому порой казалось, что я действую как во сне, чуть замедленно, и в эдакой роли стороннего наблюдателя, видя все порой от третьего лица. Подбежать к ванной, в которой льется душ видимо на мою супругу, и приоткрыв дверь сказать жене: “Одевайся, только быстро!”. Хотелось казаться серьезным и уверенным, чтобы избежать длинных объяснений и ответов на вопросы, особенно учитывая то, что объяснений и ответов у меня и не было вовсе. Непонятно, то ли сработало, то ли жена всё же достаточно давно меня знала, чтобы задавать вопросы и удивляться, а может моя супруга просто возмутилась, но вышла из ванной достаточно быстро, при этом вытираясь на ходу и удивляясь моей суете. Сам я метнулся в коридор, и вытащил с нижней полки шкафа несколько наших дорожных сумок, вывалив их просто на пол, и остановившись в некоторой растерянности перед образовавшейся кучей, думая, чем же её заполнять. Тут подошла моя жена, и вот сейчас уже надо было что-то ответить на вполне логичные её вопросы.

– Ты случайно не сошел с ума? Что вообще происходит?

– Прости, реально некогда объяснять. Нам надо срочно уезжать. Эммм… Прокатиться на машине.

– Что? Куда?? Тебе надо – ты и катайся. Мне есть чем заняться. Бред какой-то.

– Не бред. Посмотри сама на улицу, на кухне.

 Возможно, это была не лучшая идея, но активной помощи от жены сейчас я не ждал, мне главное было выиграть чуть-чуть время, чтобы собраться с мыслями. Внезапно я остановился – ведь это же действительно какой-то бред. Что я делаю? Ну драка, ну авария – дичайшее совпадение, очень трагичное, но что тут такого? Зачем уезжать? Скорее всего через пять-семь минут появится полиция и скорая, как всегда в Германии очень быстро и многочисленно, всё возьмут под контроль, опросят свидетелей – вот скорее всего тогда я им тоже пригожусь, потому что видел почти всё с самого начала. Кто-то точно попадет в места не столь отдаленные, но это вполне заслуженно. Что я там себе нафантазировал-то? И в следующую секунду эти успокоительные мысли были грубо прерваны встречным уверенным возражением – я прав в своем опасении, просто прав, без вариантов. Возня на улице всё не стихает, шум уже слышен даже за закрытым окном. Прошло уже определенно несколько минут, а инцидент никак не затухал – совсем наоборот, он разгорался, что совершенно нехарактерно для наших спокойных толерантных мест. И некий внутренний голос был абсолютно уверен в самом глупом и неправдоподобном сценарии развития событий, а я привык ему доверять на все сто процентов, особенно в каких-то экстренных ситуациях. Я всегда любил просчитывать или хотя бы прогнозировать самый худший исход, чтобы знать те рамки, внутри которых все должно удерживаться. Вот сейчас, если я вдруг неправ – то ничего плохого по сути не случится. Прокатимся (куда??… не знаю… решу позже), и вернемся домой, где супруга получит возможность еще долго и задорно подкалывать меня, и называть паникёром. Она всегда любила это делать, пусть и не сильно всерьез, скорее для веселья.