- Странного, говоришь? - эхом отозвалась Агата, и я догадалась, что попала в точку. А теперь она лишь думает, как бы не наговорить лишнего. - Да бывало порой, мастер Грейнар как вспылит, так только и бегай с кувшином, туши... Постой-ка, Лианочка, ты никак жениха ненароком испепелила?

В глазах старушки плескался такой ужас, что я невольно улыбнулась. До "испепелила" Маверу было ой как далеко, но не могу не признать, что будь моя воля...

- Местами, - скромно потупив взор, ответила я. - В самом деле, я даже не поняла, что произошло.

Агату потихоньку отпускало. Она осторожно выловила поварешку двузубой вилкой, тихонько, чтоб не звякнула об остальную посуду, уложила ее в раковину, а потом пододвинула стул и уселась напротив меня.

- Девочка моя, рада бы я тебе все рассказать, да как бы худо не вышло. Я ж матушке твоей поклялась, что сберегу тайну, очень не хотела она, чтоб тяжко тебе пришлось.
- Гора с плеч, - не выдержала я. - То-то я гляжу, что ни день - то праздник.
- А представь, если б ты с пеленок знала, что дар колдовской имеешь? Куда бы тебя Криста сдала, чтоб ты ее кровиночку не заколдовала ненароком? Молчишь? Правильно, сама понимаешь, худо было бы.

Понимаю. Теперь понимаю. Потому что магов представляющих опасность для людей, в нашем королевстве было принято сдавать в дома забвения. Там под чутким присмотром целителей, которых я назвала бы каким-нибудь словечком покрепче, мага лишали колдовского дара, воли, а потом он тихонько угасал, лежа на кушетке и глядя в одну точку. Это называлось "исцеление от вредоносного дара". Притом, никакого понимания, что именно считать вредоносным, не было. Достаточно было желания родителя, опекуна или мужа. Сколько неугодных жен, порой даже песчинку заколдовать неспособных, там сгинуло по ложным обвинениям в привороте, не счесть. Неужели меня теперь ждет та же участь?!

- Ох, - вырвалось у меня. - Так сейчас...
- Сейчас ты почти совершеннолетняя, - напомнила Агата. - Опекунство падет через неделю, на то и был рассчет, свадьба должна была быть очень быстрой.
- А я вот понять не могу, - рассердилась я. - Почему ты молчала?!
- Ночью сегодня рассказать собиралась. Криста-то утром только про жениха твоего обмолвилась, а после мы с тобой и парой слов перекинуться не успели, - грустно потупилась старушка.

Мне стало совестно, налетела, обругала, почем зря. Я обняла Агату, чувствуя, как бьется под засаленным фартуком доброе сердце. И все вроде складывалось, кроме одного...

- Почему матушка так старалась уберечь меня от собственной силы? Она же не могла знать, что они с отцом так рано оставят этот мир? Или могла?
- Что ты, нет, конечно, - ответила кухарка. - Дар-то тебе по другой причине запечатали... Ой, печет!

Она подскочила, включила ледяную воду и сунула руку под струю, а я смотрела, как наливается алым невидимая прежде печать на запястье Агаты. О таком я только слышала. Магическая клятва. Тут хочешь или нет, а даже случайно не проговоришься. И обойти ее никак нельзя.

- Лианочка, я бы рада сказать... - со слезами на глазах прошептала Агата, но я отмахнулась. Пока она говорит, сгорит вся. А зла старушке я не желала. В конце концов, она и так сказала куда больше, чем я могла бы представить. Теперь оставалось только придумать, что делать с этими новыми знаниями. А еще - как дотянуть неделю до совершеннолетия, не выйти при этом замуж за Мавера и не попасться под гневную руку тетки. Вот только додумать мне не дали.

Со стороны парадного входа раздался грохот, я услышала стук каблучков, скрип открывающейся двери и непривычно тихий голос Кристы: