Безголосый Ромасенко заводит небезызвестную «Пусть бегут неуклюже». К нему присоединяется нестройный хор голосов.

Офигеть. Я и забыл о том, что сегодня мне исполняется восемнадцать.

Вот уж не думал, что проведу этот день в больничной койке...

– Сынок, с днём рождения!

Мать подходит ко мне первой. Со слезами на глазах целует, прижимаясь тёплыми губами к моему лбу и щекам.

– Очень тебя люблю, родной.

Здоровой рукой приобнимаю её хрупкую фигуру.

– И я. Прости, мам, – всё, что удаётся сказать в ответ.

– Перестань, – отодвигается и ласково касается ладонью моего лица. – Выздоравливай, пожалуйста.

Подмигиваю, кивнув.

Нельзя показывать, как мне херово. Она итак дико переживает.

– Не пугай нас так больше, Кучерявый, – отец выставляет кулак вперёд.

Этот жест отзывается горячим жжением в области солнечного сплетения.

Я прислоняюсь к нему своим. Как в далёком детстве.

Всхлипнув, за его спиной начинает плакать бабушка.

– Ба…

– Мой красавчик. С совершеннолетием тебя! – шмыгая носом, спешит ко мне.

– Не реви. Чё ты?

– Не буду, не буду.

– С днём варенья, братиш! – произносит Милана, быстро чмокнув меня в левую скулу. – Уши сегодня не трогаем, так и быть! Но потом, будь уверен, я оторвусь по полной.

– Лады.

– Бро, с днюхой! Держись.

– Всего желаю, от души!

– Потерпи немного. Слово даю. Как только Айболит поставит тебя на ноги, отпразднуем твои восемнадцать так громко, что Красоморск охренеет! – обещает Ромасенко. – Замётано?

– Да.

Обмениваемся с пацанами рукопожатиями.

Вижу, как искренне стараются подбодрить меня. Очень это ценю, однако не могу отделаться от неприятного чувства, вызванного тем, что меня жалеют. Не привык я к такому.

– С днём рождения, тебя, – улыбаясь, произносит Илона, подошедшая к моей постели.

Оставляет на тумбочке упакованный в крафтовую бумагу подарок. Снова переводит на меня взгляд.

Слава Богу, в её глазах ни слёз, ни грёбаного сострадания. Она, пожалуй, единственная из всех, кто понимает, что мне это категорически не нужно.

– Пусть твои восемнадцать подарят тебе нечто особенное.

– Чё там карты говорят про моё будущее?

Меняется в лице.

– Я больше не раскладываю, – отвечает тихо.

– Эу, у меня тут свечи сгорают, вообще-то! – недовольно ворчит мелкая.

– Скорее загадывай желание, милый, – засуетившись, торопит мама.

– Самое-самое.

– Быстрее!

– Думай!

– И задувай.

Ясно, что это – чушь бредовая, но демонстрировать характер в тот момент, когда близкие и родные люди пытаются тебя поддержать – верх цинизма.

Загадываю дурацкое желание. Оно, естественно, связано с человеком, которого я отчаянно хотел бы видеть здесь сегодня.

Задуваю свечи, ощущая острую боль в груди.

Кашляю.

Не сросшиеся до конца рёбра передают привет.

– Ура! – орут ребята. После чего раздаётся звук хлопушки.

– Ну вы придумали, товарищи! – ругается медсестра, глядя на дымящиеся свечи и парящее в воздухе разноцветное конфетти. – А убирать кто будет?

Что интересно, в последствии я надолго забуду про этот эпизод и вспомню о нём лишь тогда, когда моё желание неожиданно исполнится.

3. Глава 1.2

*********

Дни сменяют друг друга. На календаре последний месяц лета – август.

Моё состояние понемногу улучшается, однако врачи по-прежнему отказывают в выписке. И это, знаете ли, начинает серьёзно напрягать.

– Привет, бро!

Молчу в ответ на приветствие Горького.

Всё вокруг раздражает. Даже друзья, которые навещают с бесящей периодичностью.

– Ставь пакет сюда, Паш.

– Здорово!

– Здоровее видали, – ворчу себе под нос.

– Ооо, – тянет Ромасенко. – Ты не в духе, Кучерявый?

– Судя по всему, да, – хмыкает Илона, глядя на мою недовольную рожу.

– А чё такое?