– Хорошо! Очень хорошо! – стушевавшись от проницательного, как будто изучающего, ее взгляда, ответил я.

(Еще хорошо, что в этот момент в библиотеке, кроме Надежды Ивановны и меня, больше никого не было!).

– Если, когда придет время, женишься на ней – будешь в семейной жизни счастлив!

Надежда Ивановна словно прочитала сокровенные мои мысли! Завладела тайной, которую знал только я один! Но как это могло быть? Может… Может, она из тех особенных людей, которые умеют читать мысли? Вдруг это так? Как же, в таком случае, вести с ней беседу – когда вслух произносишь, к примеру, одно, а думаешь в это время – о другом? Да, нет! Нет, конечно! Не может этого быть! Просто совпадение. Вот, только не слишком ли уверенно она попыталась заглянуть в мое будущее? Это к вопросу о счастье…

– Как вы можете об этом говорить? – возразил я, кроме волнения, ощутив прилив крови к лицу. – Никто наперед ничего знать не может…

– Будешь-будешь! – Надежда Ивановна открыто, по-доброму на меня смотрела. – Если женишься. Я знаю… Знаю…

При этом, женщина глубоко вздохнула. И еще раз – с любопытством, которое, как мне показалось, сменилось грустью – обратила взгляд на приближавшуюся, быстрым шагом, к Дому культуры девушку.

Загруженный по самую маковку информацией, от которой, когда я ее прочитывал и записывал в тетрадку, по телу моему не однажды пробегал колючий, словно еж, холодок, чрезвычайно взволнованный – как будто все то, о чем я узнал, было не вымыслом, выдумкой (впрочем, наверное, имеющими под собой те, или иные «небеспочвенные» основания…), а чистой правдой, взбудораженный, к тому же, «провидческим» предсказанием библиотекарши Надежды Ивановны, отчего-то, правда, не сумевшей в свое время применить этот провидческий дар к себе самой (когда «скоропостижно» выходила замуж, о чем я постеснялся ей напомнить…), возможно, из-за отсутствия жизненного опыта, по молодости, – я, наконец, вышел из помещения наружу.

Встретившись с Ириной лицом к лицу, я пришел в полный восторг – от того, как она выглядела.

Девушка была в легких белых туфельках на умеренно высоком каблуке (я начал вести «осмотр» снизу – вверх…), светлых брючках свободного покроя, нижней частью опускавшихся до голых щиколоток, голубой блузке, с коротким рукавом, и широкополой соломенной шляпке, «по-ковбойски» (так я почему-то решил…) сдвинутой на затылок. В этом наряде Ирина смотрелась – просто неотразимо!

– Я заходила к тебе домой. Твоя мама сказала, что ты должен быть здесь. Ушел, говорит, даже как следует не позавтракав, ничего толком не объяснив.

– Да, как-то неловко вышло. Некогда было объяснять. Я тут три часа уже нахожусь.

– По какому поводу? Ах, что за глупости я говорю? Какой может быть повод для похода в библиотеку? Что за книгу взял? Впрочем, книги в руках у тебя я не вижу.

– Я не за книгами сюда приходил.

– А зачем?

– Искал материалы о русалках.

– О русалках?!

Ирина очень удивилась тому, что услышала. Как будто все ее легкое, подвижное тело выразило это одно из присущих человеку чувств, или состояний: каким-то мгновенным, импульсивным движением – порывом. А ярко-синие, как полевые васильки, глаза ее сделались большими и точно объемными – что меня еще больше взволновало, и одновременно – встревожило. Именно такие глаза были у привидевшейся мне, после сна, девочки – перед тем, как видение исчезло. Я так и не понял: что же это на самом деле было? И одежда моя оказалась на полу, тогда как – это я помнил совершенно точно – я повесил ее на спинку стула, когда разделся, перед сном. Может быть, я, по какой-нибудь надобности встав с кровати, до момента, когда окончательно проснулся, – сам сбросил рубашку и джинсы на пол, и теперь просто ничего об этом не помнил? Но что могло меня к этому подвигнуть? А еще вывернутые наружу карманы – словно в них кто-то что-то искал?