– Ах, так!

Ирина положила на песок фонарик.

Нагнулась.

Сложив ковшиком руки, зачерпнула воду.

И, повернувшись, брызнула в мою сторону.

– Вот тебе!

Потом еще, и еще…

Каждый раз влага достигала цели, попадая мне в лицо и на рубашку. Но я даже и не подумал отступить.

Наконец, Ирина решила меня пощадить.

Она сняла кроссовки, поставила на землю и запустила в воду – по щиколотку – ногу.

– Правда, вода теплая!

Подошла ко мне.

– Когда-то я тоже была маленькой – вот такой! – Ирина на секунду присела, показав, какой она была. – Я тогда всякой воды боялась, даже той, в которой мама меня купала, – в ванне. Думала: опущу руку, или ногу – в ту же речку, или лужу какую-нибудь, и меня за нее кто-то схватит. Потом, конечно, прошло. Ну, ладно… Ты, пожалуйста, отойди в сторонку – вон туда…

Ирина указала рукой за мою спину.

– Слушаюсь, барышня! Как прикажете!

Я произнес эти слова с облегчением, явным ощущением того, что так будет лучше.

Сделав поворот на сто восемьдесят градусов, – я отмаршировал в указанном мне направлении.

– Достаточно?

– Да, довольно!

– Если не секрет, для чего это?

– Что?

– Моя ссылка.

Ирина улыбнулась.

– Так, ни для чего. И никакая это не ссылка! Ссылка – это когда в Сибирь, в тайгу… Ты, наверное, чего-то, там, себе, вообразил?

– Что же я такое могу вообразить?

– А что воображают мужчины, оставаясь наедине с хорошенькой, привлекательной дамой?

– Не могу знать, барышня!

– Ты говоришь неправду!

(Совершенно верно изволили заметить, барышня: как есть – неправду…).

– Видите ли, барышня, в чем дело. По части общения с дамами у меня имеется – недостаток опыта, то есть не имеется достаточного опыта.

– А достаточный опыт – это как?

– Я же вам говорю: не могу знать! Да вы, поди, сами чего-то такого нафантазировали…

– Может, и нафантазировала. Может, это самый подходящий момент для фантазий! Ведь то, что происходит с нами сейчас, в этом чудесном месте, – уже не повторится…

– Знаешь, что, Иришка?

– Что?

– Пойду-ка я отсюда!

– Куда?

– Все равно… Куда подальше! А ты, если какая опасность – кричи!

– Что кричать?

– Что хочешь. Главное – погромче! Чтобы я услышал…

– Погромче я умею. Три года пою в школьном хоре – вторым голосом. Только не надо больше никуда идти. Все! Бегу купаться!

После этих слов – барышня заторопилась.

Она быстро сняла с себя платье; аккуратно свернула, положила на песок, рядом с кроссовками.

Отстегнула лифчик, который уложила поверх платья, а затем кинула на него снятые трусики.

Резкая перемена, произошедшая с Ириной вдруг, – не лучшим образом повлияла на ее самоощущение.

Неприятное чувство незащищенности, уязвимости, очевидной беспомощности и бессилия – в том виде, в котором она теперь пребывала, перед окружающими ее величественной Природой, самим огромным, беспредельным, грозным миром, и даже перед какими-нибудь ничтожными, порхающими в воздухе, невидимыми микробами, – овладело ею.

К этому добавились и другие – малоприятные ощущения – от обрушившейся на нее прохлады.

По всему телу девушки прошла дрожь. Барышня съежилась, сжалась – как будто сделалась меньше самой себя.

Вероятно, не имея четкого представления о своих действиях в следующую минуту, – Ирина провела это время в неподвижности, то есть оставалась на том месте, где обнажилась. После чего пришли в движение ее руки – они безотчетно и импульсивно заскользили по груди, животу, бедрам. Наверное, это были попытки хоть как-то защититься от холода и, может быть, от самого нашего грозного мира. Более глубоким сделалось дыхание девушки. В общем, так ее организм переживал процесс адаптации.

В какой-то момент – всякое движение прекратилось. Руки Ирины замерли там, где их настигла поданная мозгом команда: «Стоп!».