– Туфли что ли? – переспросила девочка, теребя пальчиками волосы на взрослый манер, – Ты уже пятая спрашиваешь. В Берлине, – прозвучал неожиданный ответ.

– Где??? – переспросила ее собеседница, округлив глаза.

– Мы, только, как две недели, в этот город переехали, а до этого семь лет в ГДР прожили. У меня папка военный, его сюда по службе перевели, – важно сообщила воображулистая девчонка, и, вздохнув, добавила, – К сожалению…

Пока они разговаривали, девчачья половина, как стая комаров готовилась атаковать Вовку.

Старшеклассница в знак удивления качнула головой и, потеряв интерес к новой знакомой, вместе со всеми кинулась на Колобка.

– Меня Рита зовут! – крикнула вдогонку ей новоиспеченная приятельница, – Я из шестого «А»!

Колобок неуклюже замахал руками, как поломанная ветряная мельница.

Рита, недолго думая, тоже подбежала к парню, и, словно мягкую игрушку, ткнула его пальцем.

– Ах ты, малявка! – заметил ее Вовка, – Я, вот, тебе сейчас…, – он поднял красное от возбуждения лицо, и замер на полуслове.

Полуулыбка с отколотым передним зубом, зависла над ним. Брат Мухи – десятиклассник, нравоучительно изрек:

– Маленьких обижать не хорошо, тебя в школе не учили? Сразу видно – двоечник!

Вовка запыхтел от волнения. В стороне, почесывая затылок, стоял еще один верзила из десятого «В», и паренек пониже и поплотнее, по кличке Черномор.

– А тут никто никого не обижает…, – промямлил Колобок.

– Где Рыжий? – скомкав улыбку, спросил старший Муха, не приняв к сведению его слова.

– А я откуда знаю, – соврал Вовка, – Может домой слинял, у нас физра последняя…

– Его на поле нет, – сообщил длинный приятель Мухе.

– Ведь врешь же, толстый? – стащил тот Колобка с лавки.

– Правда, не знаю! – завопил парень.

– Я его в столовке видел! – крикнул младший Мухин.

– Ну, ты и сволочь, насекомое! – негодуя, как ежик, смешно фыркнул Вовка.

– Чего ты там вякнул, Жиртрест! – ударил в живот его старший брат.

Вовка согнулся от боли, и свалился с лавки. Девчонки пискнули и отбежали в сторону.

Ванька завис в столовой. Набежавшая малышня, длинной неугомонной змейкой выстроилась во весь зал.

Вошедший старшеклассник, нарушив ее зигзаги, вклинился без очереди к прилавку. Купив стакан томатного сока, он прошел мимо Ваньки, и преднамеренно задев парня плечом, вылил сок ему прямо на рубашку. Коричневатые потеки разлились по бледно-голубому хлопку последней.

– Ты чего толкаешься, пацан! – с наигранной обидой, заорал десятиклассник на Ваньку. Его нахальный взгляд уперся парню в лицо.

Ванька побледнел. Его ноздри раздулись от негодования. Неизвестно, что было бы дальше, но в этот момент, кто-то закричал:

– Смотрите, на заднем дворе кого-то избивают!

Ванька, сверкнув на наглеца многообещающим взглядом, подбежал к окну и увидел плененного Колобка. Парень вылетел из буфета, чуть не сбив с ног военрука.

Николай Федорович притормозил его за плечо, и брезгливо потряс пальцами.

– Тебе мать сказала? – спросил он, оглядывая парня.

Тому, будто наложили под пятки углей.

– Что сказала? – нетерпеливо посмотрел он на учителя.

– Про эстафету, – он снова окинул взглядом Ивана, – Что, вообще у тебя за вид, Григорьев? Ты, что в кисельных берегах купался?

– В томатных…

– Чего? – сердито сдернул брови учитель, – Через неделю соревнования, чтоб, как огурчик у меня был!

– Можно, я пойду, Николай Федорович? – жалобно посмотрел на него Ванька, едва сдерживая свои ноги.

– Беги уже, туши свой пожар…

Ванька вихрем сорвался с места.

– Григорьев, ты не перепутал? – догнал его голос учителя, – Туалет в другой стороне!

Ванька не обернулся.

Яркий огонек его волос, будто зажженный факел, заметили еще издали.